вела именно от одной из воинских частей, сумевших вовремя ввести карантин на подконтрольной территории и полностью сохранить личный состав во время Лихорадки Судного Дня.
Любой подросток Республики, достигнув возраста четырнадцати лет, имел право подать документы в один из военных ВУЗов страны. После семи лет интенсивного обучения, казарменных условий и жесткого отсева, сдавший выпускные экзамены счастливчик получал звание младшего лейтенанта, небольшой отпуск, а затем направлялся на службу в указанную командованием часть. Однако НТР требовались не просто новые офицеры и специалисты. Нужны были прирожденные воины и лидеры.
За семь лет кадеты проходили через многое. Были и сухие теоретические лекции, и практические занятия в классах и лабораториях. Были ночные марш-броски и учения, в условиях приближённых к боевым (что в переводе с канцелярского означало, что на девятьсот девяносто девять холостых патронов приходился один с пулей). Были похороны однокурсников, погибших на учениях или на полноценных боевых операциях — старшие курсы нередко привлекались в качестве дополнительных сил, хоть и ставились на максимально простые задания вроде банального оцепления. Были беседы с психологами, заполнение различных анкет и многое другое — армия тщательно следила за воспитанием будущих защитников.
Неудивительно, что после такого из стен учебных заведений выходили молодые волки, готовые грудью встретить любого врага Родины. Дайте время — и каждый из них превратится в матёрого волчищу. Но у Республики не было времени. Здесь и сейчас ей требовались новые Сунь Цзы и Александры Македонские, Темучины и Атиллы, Жуковы и Паттоны. Конечно, наиболее талантливые кадеты отмечались еще при обучении, но для окончательного решения была придумана еще одна проверка. Суть её была проста — сдав все выпускные экзамены и получив корочки, выпускник мог отправиться в отпуск в ожидании назначения, либо согласиться на прохождениедополнительного экзамена. Успешная сдача сулила внеочередное звание лейтенанта и солидное ускорение в будущей карьере. Провал… В случае провала, выпускник в лучшем случае попадал в какой-нибудь отдаленный тихий гарнизон, где мог до самой пенсии сидеть в своём несуразном чине. В худшем — увольнение из рядов армии НТР с волчьим билетом на службу в любых силовых или политических структурах.
Неудивительно, что сами кадеты к дополнительному экзамену относились с большим недоверием и настороженностью. Положение усугубляло полное отсутствие информации о том, как именно этот экзамен проходит. Во-первых, каждый год это происходило по-разному. Во-вторых, каждый участник подписывал кучу разных бумажек о неразглашении. В-третьих, решившие сдать экзамен крайне редко распространялись о том, что именно им довелось пережить. Даже близким друзьям и родственникам. Даже под градусом.
Всё это порождало множество слухов и сплетен разной степени дикости. Самой простой версией было, что экзаменуемых делят на две команды и заставляют драться друг с другом до смерти. Остальные варианты ограничивались исключительно фантазией рассказчика. К примеру, одно время была популярна байка про то, как экзаменуемых пехотинцев заставили окопаться на вершине холма, а экзаменуемые артиллеристы целый день обрабатывали прилегающие к холму территории из гаубиц и РСЗО с приказом класть снаряды не ближе сорока метров к окопам. В зависимости от того, кто эту байку рассказывал, количество выживших пехотинцев колебалось от «половины» до «никого».
Саймон все эти рассказы игнорировал ввиду очевидной глупости. Однако отсутствие внятной информации его беспокоило не меньше других. Одно время он даже хотел отказаться от дополнительного экзамена, но плюсы успешной сдачи были слишком заманчивы. Будучи сиротой и чужаком, гражданство Республики и возможность поступить в Академию он получил исключительно благодаря протекции одного отставного генерала. К сожалению, на этом всё закончилось — ему дали шанс и только от него зависело, как этим шансом воспользоваться. Первый шаг завершился успешно — обучение завершено, причём не с самыми худшими отметками. В конце концов, не просто так ему на последнем курсе дали капральские лычки и поручили командовать отделением кадетов. Но для дальнейшей службы это было не слишком большим подспорьем. А вот успешно сданный доп. экзамен — был. И после недолгих колебаний, младший лейтенант Саймон Грэй, выпускник Военной Академии им. Кутузова, оказался в брюхе старенького штурмового транспорта, рассекающего ночное небо далеко за пределами границ Новой Технократической Республики…
* * *
— Две минуты до точки!
— Две минуты! — продублировал сержант.
— Готовность — две минуты! — отдал приказ Саймон, чувствуя, как вновь накатывает гнев.
Пусть этот безымянный сержант и имел больше боевого опыта, чем у всего отделения вместе взятого, но его пренебрежительная снисходительность не имела под собой оснований. В конце концов, в транспортном отсеке сидела не стайка крестьянских детей, видевшая втулку, дай бог, только на картинках. Здесь было девять младших лейтенантов, успевших не только за партами посидеть. В иных условиях ему пришлось бы отдавать честь каждому, проглотив свою улыбочку и своё мнение.
Не обладая даром ясновидения, Огр мог расписать всю карьеру этого сержантика от начала и до конца. Вербовочный пункт, год в учебке, служба в одной из горячих точек, повышение, перевод. При больших талантах и толике удаче, далее ему светило три года в той же «Кутузовке» и звание майора в качестве венца карьеры. Но скорей всего, наградой были бы или внеочередное лейтенантское звание при увольнении в запас по ранению, либо мешок для трупов. Как уже говорилось, у Республики вполне хватало мест, где бравые вояки могли с легкостью распрощаться с жизнью…
— Одна минута до точки! — раздался в наушниках шлема подозрительно веселый голос пилота.
— Одна минута! — эхом повторил сержант, ехидно ухмыльнувшись. Над его головой вспыхнула желтая лампа.
— Одна минута, народ! — опять продублировал командир второго отделения, в очередной раз скрипнув зубами.
И тут же чуть не откусил себе язык, когда его сначала бросило грудью на раму безопасности, а потом вдавило в спинку кресла. Следующие шестьдесят секунд «Филина» трясло так, словно гигантский младенец решил использовать транспортник в качестве погремушки. Согласно условиям экзамена, высадка происходила на вражеской территории в условиях, приближенных к боевым, и пилот начал отрабатывать положенные противозенитные манёвры. Похоже лётчикам самим надоел спокойный и безмятежный полёт, поскольку никакой нужды в этом сейчас не было. Зато был хороший повод немного пошутить над «муравьями», как летуны полупрезрительно величали пехоту…
Кто-то из ребят умудрился упустить автомат, и тот с грохотом мотался по транспортному отсеку, пока не устремился прямо на сержанта. На мгновенье у Саймона вспыхнула надежда, что сейчас спецназовец получит прикладом прямо в нос, но тот так небрежно перехватил оружие в полёте, словно занимался этим каждый день. А через пару секунд все присутствующие на мгновенье испытали непередаваемое чувство невесомости, чтобы тут же оказаться придавленными перегрузкой, пока двигатели втулки
