храм, как свечка пылает… Ладно, чего-то я разболтался.
— Раз начали — продолжайте.
— Не буду! — заупрямился высокий, в его голосе послышались твердые нотки. — И так наболтал лишнего…
Силантьев промолчал, затем сказал осторожно:
— Значит, человеком хотите себя почувствовать?
— Хочу, — живо откликнулся высокий; казалось, он только и ждал этого вопроса. — Обязательно хочу! Это моя страсть. Страстишка. — Он вдруг помрачнел, сжал с силой кулаки. — Гады! Десятый год я должен крутиться, играя в их игру!.. Гады! Ненавижу!.. Вот, получайте!
И он, хищно оскалившись, стал жадно наблюдать за пожаром.
Силантьев хотел что-то сказать, но не успел. Высокий вновь обернулся к нему.
— Что, не верите, господин Силантьев? И скажете, что и страсти затаенной у вас нет?..
— Ну почему же…
— Вот то-то! — Высокий не слушал собеседника, ему нужно было выговориться. — У всех она есть. И всем ее хочется удовлетворить. Ее — страстишку свою… Но! — Он поднял вверх палец. — Удовлетворить чужими руками, вот что главное, господин Силантьев. И тогда появляется он. Благодетель наш.
— Кто? — машинально спросил Силантьев, хотя уже понял, о ком идет речь.
— Исполнитель.
А тем временем в окнах «Белого дома» застыли сотни людей. За толстыми стеклами не было видно их эмоций, и со стороны казалось, что все эти люди наблюдают за происходящим спокойно и даже равнодушно. Кто знает, может, так оно и было…
Прошло уже восемнадцать минут с того самого момента, как начался странный пожар на последнем этаже гостиницы «Украина», а «скорых» и пожарных машин все еще не было видно.
Силантьев быстро взглянул на часы.
— Мне пора, — сказал он.
— Пока, — вяло отозвался высокий. — А я еще постою, поглазею на все это… Иван! — крикнул он одному из охранников. — Принеси-ка видеокамеру!
Силантьев направился к своей машине.
Но вдруг остановился. Словно нехотя развернулся.
— А где его найти?
— Кого?
— Вашего шарлатана… Исполнителя.
Высокий усмехнулся.
— Он сам вас найдет. Только дайте знак.
— Считайте, что я уже дал. Всего хорошего! — Силантьев помахал рукой, закрыл дверцу, и его машина, плавно развернувшись, помчалась прочь.
Высокий, оторвавшись от наблюдения, некоторое время смотрел вслед.
— «А ты азартен, Парамоша… — тихо и внятно произнес он, вспомнив изречение классика. — Это тебя и погубит!..»
Охранник Иван тем временем достал из кофра видеокамеру, настроил и спросил громко:
— Снимать?
— Давай! — приказал высокий. — Возьми максимальную крупность. И если кто-нибудь прыгнет, веди его панорамой до самой земли. Понял?
Глава 1
ИСТОРИЯ НАЧИНАЕТСЯ
Частный детектив Рита Гессен. — Что больше всего не любят мужчины? — Катастрофа. — Мелочи, которые мешают жить. — Первый порыв. — Подруга Лена Дейнека. — Свадебное платье? — Рассказ об аварии. — Странный оператор. — Умысел или случайность? — Снова интуиция Риты. —
Олег Калинин.
1
Частный детектив Рита Гессен придавала слишком большое значение мелочам.
В детстве эта неистребимая черта ее характера приносила ей немало неудобств и неприятностей. Вовсе не желая кого-то обидеть, она незаметно для себя самой говорила такую правду, которая для сверстников была нестерпимой. И удивлялась, нарываясь на неприятности.
Когда Рита стала, что называется, девушкой на выданье, у нее начались нешуточные проблемы, связанные с потенциальными женихами. Привлеченные ее яркой внешностью, достаточной, чтобы свести с ума любого, молодые люди самое большее после месяца общения с ней бежали от Риты, как черт от ладана, и не объясняли причин своего стремительного отступления. Были они разными и по характеру, и по внешности, и по социальному статусу, и всех объединяло одно: никто из них не выдерживал больше месяца
Как-то Рита не стерпела и пожаловалась подруге, Лене Дейнеке.
— Не понимаю! — в сердцах воскликнула она с порога, едва только появившись в дверях квартиры подруги. — Может, ты мне объяснишь?
— Чай будешь? — осторожно произнесла Лена вместо ответа.
— Наливай!
Сидя на кухне, Рита жаловалась подруге на непонятное поведение своих ухажеров.
— Одно и то же! — говорила она. — Непонятно за что — мордой об стол! Постоянно!
— Кого об стол? — переспросила ее Лена.
— Да меня, меня, — досадливо отвечала ей Рита. — Не в буквальном смысле, конечно, упаси Господь! В фигуральном.
— Это как?
— Вроде бы все делаю, чтобы человек был мной доволен. Готовить там, стирать, разговоры разговаривать, знаки внимания в смысле подарков мелких. И поначалу все шелковые просто. А потом — исчезают. И ничего, понимаешь, ни-че-го-шень-ки не объясняют. Вот и впечатление, что мордой об стол. Ну ничего я в мужиках не понимаю, Ленка!
— Это точно, — кивнула подруга.
Рита тут же уставилась на нее. В глазах ее явственно читалось подозрение.
— Что — точно? — спросила она. — Ты что-нибудь знаешь, да? И молчишь?
Лена помедлила с ответом. И решила отвечать честно. В конце концов, хуже не будет.
— Понимаешь, Рита, — задумчиво проговорила она, — есть у тебя одна черта в характере, которая мало кому нравится, хотя никто в этом не признается.
— Ага! — сказала Рита. — Опять обостренное чувство справедливости? Так?
— Не совсем, — ответила Лена. — Чувство справедливости не так плохо.
— А что плохо? — скривила Рита губы в язвительной усмешке.
— Понимаешь, — снова вздохнула Лена, — твое гипертрофированное отношение к различным, не всегда заслуживающим внимания мелочам может довести кого угодно до белого каления. Даже я иногда хочу убежать от тебя куда глаза глядят. Честное слово.
Лена была слишком близкой подругой, чтобы обижаться на то, что она говорит, и поэтому Рита только спросила:
— Мелочи? Что ты имеешь в виду?
— Быть наблюдательным — хорошо для следователя, — ответила ей Лена. — Мужчина не любит, когда ему говорят правду. И он боится женщин с хорошо развитой интуицией.
— Подожди! — запротестовала Рита. — Ты сама не раз говорила мне, что они любят, когда их чувствуют. А без интуиции — как их почувствовать?
Лена отрицательно покачала головой:
— У тебя какая-то бешеная интуиция, нечеловеческая. Понимаешь?
— Нет.
— Дело в том, — сказала Лена, — что мужики любят, когда женщина чувствует то, что они, мужики, хотят. Но они терпеть не могут, когда их видят насквозь. А ты, по-моему, их видишь — и говоришь им об этом.
— Я просто хочу, чтобы они стали лучше, — оправдывалась Рита.
— Э, нет, милая, — засмеялась Лена. — Как правило, они о себе довольно высокого мнения и не хотят ничего в себе менять. А ты…
— Что — я?
— Рита, ты совершаешь просто ужасную ошибку. Ты говоришь с ними о том, о чем каждый из них предпочел бы не распространяться.
— Ты слишком плохо думаешь о мужчинах, — слабо протестовала Рита.
Лена опять покачала головой.
— Пойми, подруга, — сказала она, — в жизни каждого человека есть такое, о чем он не хочет говорить ни под страхом смерти, ни во благо
