Коннор приподнял бровь, выражение лица стало менее напряженным, и он поинтересовался с насмешливой улыбкой:
— Вот как? Признайся, ты ведь рада, что вместо него пришел я?
— Не говори глупостей.
На самом деле парень угадал — узнав его, Эллисон испытала облегчение, которое, правда, почти сразу же сменилось раздражением.
— Ты уходишь от ответа на мой вопрос. Что ты здесь делаешь?
Коннор неторопливо прошелся по комнате и принял живописную позу, опершись на спинку дивана и скрестив ноги.
— Просто выполняю свою работу.
— Просто… — девушка запнулась.
Внезапно ее озарила неприятная догадка.
Гость понимающе кивнул.
— Ты еще в детстве быстро соображала, красавица. Должен признаться, мне всегда доставляло большое удовольствие наблюдать, как в твоей славной головке вращаются маленькие колесики.
Для полной гармонии тебе нужно было родиться рыжей — огненные кудри прекрасно сочетались бы с твоим взрывным темпераментом.
— Убирайся отсюда!
Улыбка сошла с его губ, они сжались в тонкую линию.
— Ах, вот как ты встречаешь парня, который пришел защитить тебя?
Эллисон в бешенстве выскочила из комнаты, потом вернулась назад, остановилась у камина и резко повернулась к гостю.
— Я не знаю, кто из моих родственников нанял тебя, Коннор, и, честно говоря, меня это не волнует. И пусть твоя охранная фирма — лучшая в стране, я не нуждаюсь в твоих услугах и не хочу тебя здесь видеть.
Рафферти выпрямился и скрестил руки на груди. Похоже, ни одна сила в мире не могла бы сдвинуть его с места.
— Исходя из того, что я знаю, очень даже нуждаешься. А что касается твоих желаний, — мужчина повел плечом, — меня просили выполнить задание, и оно будет выполнено.
«Желание». То, что девушка испытывала к Коннору, трудно было описать одним словом.
С такими выразительными карими глазами в обрамлении длинных, густых ресниц и коротко стриженными волосами песочного цвета он мог служить идеалом мужской красоты. Правда, впечатление несколько портил сломанный в двух местах нос и небольшой шрам на подбородке. Но Эллисон больше всего не нравились его снисходительные манеры. Не говоря уже о привычке следить за кем-то глухой ночью из припаркованной машины.
Последний раз они с Рафферти виделись на свадьбе Квентина, и с тех пор их пути почти не пересекались. Коннор был хорошо знаком с семьей Эллисон, там его воспринимали как сына. Родители парня рано умерли. Поэтому, учась в Гарварде, он практически все университетские каникулы проводил с Уиттейкерами.
Эллисон подбоченилась.
— Интересно, как это ты собрался выполнить свою работу против моей воли.
Мужчина почесал подбородок, словно действительно раздумывал над ответом.
— Мне кажется, здесь ты заблуждаешься. Дом по-прежнему принадлежит Квентину, — парень обвел взглядом комнату, — поскольку ты так и не нашла времени заключить сделку купли-продажи. Так что в первую очередь мы проверим, насколько надежная охрана у нашей холостяцкой норки.
Хозяйка в который раз за вечер почувствовала непреодолимое желание придушить своего гостя.
Однако он был прав — формально особняк действительно ей не принадлежал. Квентин решил вложить деньги в недвижимость два года назад, и с самого момента покупки дом пустовал. Когда Эллисон увидела эти роскошные апартаменты, то сразу же решила поселиться здесь и выкупить у брата право владения. В любом случае наем охранника в сделку не входил.
— Если мне нужна будет защита, я позабочусь об этом сама.
Рафферти иронично улыбнулся, не сводя с нее глаз.
— Можешь не беспокоиться. В любом случае тебе не удастся от меня избавиться, пока мы не выясним, кто же собирается тебя убить и напыляет непристойные надписи на стекло твоего «мерседеса».
— Я в состоянии сама позаботься о себе. Удалось же мне заметить, как ты прятался в машине у меня под окнами.
Коннор улыбнулся одними губами, продолжая напряженно смотреть на собеседницу.
— В таком случае ты засекла и того парня, что сидел в другом авто, на углу улицы. Только не говори, что упустила его из виду.
Рафферти снова оказался прав. Более того, он верно истолковал молчание собеседницы как подтверждение собственной правоты.
— С чего ты решил, что он имеет какое-то отношение ко мне?
Эллисон понимала, что это может быть простое совпадение, и все равно сердце сжалось в груди.
— Может быть, и нет. Но, как только я вышел из машины, чтобы проверить свою теорию, его словно ветром сдуло.
— Что же ты не бросился вдогонку?
— Но ведь ты сама сказала, он может быть ни при чем. — Встретив гневный взгляд девушки, Коннор добавил:
— В любом случае он скрылся бы из виду раньше, чем я сел бы за руль. Увы, мне не удалось в темноте разглядеть не то что номер, но даже марку автомобиля. Вот я в расстроенных чувствах и решил зайти проведать даму, надеялся услышать благодарность за то, что спугнул нежелательного кавалера.
— Ну что ж, теперь, когда дама в безопасности, не мог бы ты избавить ее и от своего присутствия?
Иногда Эллисон начинала раздражать чрезмерная забота собственных родственников. При необходимости она могла бы сама нанять себе телохранителя, который по крайней мере не действовал бы на нервы так, как Коннор.
Брови мужчины сошлись на переносице.
— Ты что, действительно ничего не понимаешь, принцесса?
— Надеюсь, ты объяснишь мне то, что я «не понимаю»? — ответила хозяйка со скучающим выражением лица.
Рафферти стремительно приблизился к ней.
Если он думает таким образом испугать ее, его ожидает разочарование.
— Именно это я и собираюсь сделать.
Коннор подошел к собеседнице вплотную. Та вызывающе вздернула подбородок, глядя ему прямо в глаза. Девушке доставляло какое-то садистское удовольствие заставлять Рафферти испытывать такое же невероятное раздражение, какое он вызывал в ней.
— Если ты работаешь помощником окружного прокурора, это еще не значит, что уличная преступность для тебя не страшна, — процедил Коннор сквозь зубы и окинул Эллисон взглядом с головы до ног. — И вообще, я не понимаю, чем тебя не устраивает образ жизни, который ведут другие дамы высшего света. Организуй благотворительные аукционы и балы вместо того, чтобы заниматься уголовными делами в прокуратуре и возиться с плохими парнями.
Эллисон сжала зубы, чувствуя, что еще немного — и взорвется.
— Это моя работа, а не развлечение.
Конечно, Рафферти вырос в Южном Бостоне и с детства усвоил закон улицы, который гласит, что прав сильнейший. Но это не значит, что нужно постоянно поддразнивать мисс Уиттейкер по поводу ее незнания тягот жизни. В конце концов, Квентина он не попрекал благополучным детством.
