class="p1">Я двинулась по заснеженной дороге, освещая себе путь фонариком в телефоне, который как раз за ночь в машине зарядился. Идти было нелегко — мешал пятнадцатисантиметровый слой свежевыпавшего снега. Но чем дальше я отходила от машины, тем меньше становились сугробы — словно какое-то проведение специально заманило меня на машине в снежную ловушку. Примерно через полчаса моего путешествия небо стало светлеть, и я убрала телефон, который почти разрядился. В этот момент справа от дороги, в глубине леса, увидела вспышку света, которая то загоралась, то гасла. Не придумав ничего лучше, я отправилась туда. Понимала, что опасностей в лесу много — от бродячих собак до сомнительных личностей, но свет — это хоть какой-то намек на цивилизацию.
Утопая по колено в сугробах, я еще не теряла самообладание, хотя стало холоднее от неожиданно поднявшегося ветра. А холод не любила больше всего. Закрыв лицо руками от разбушевавшейся вьюги, остановилась в ожидании, что ветер стихнет. Но он только вдвойне усилился, сбив меня с ног.
— Это конец, Крис, — прошептала я, — а-а-а-а-а-а…
Попыталась докричаться до людей, возможно, хоть кто-нибудь меня услышит. Но крик утонул в шуме ветра.
Неожиданно яркая вспышка света, до которой я пыталась дойти, вспыхнула рядом со мной, заставив зажмуриться на несколько секунд.
Стало тихо. Несколько мгновений я не дышала, а потом осторожно открыла глаза и удивленно заметила, как резко рассвело. Только что было раннее утро, а сейчас светло как днем. Может, я на время потеряла сознание? Странно.
Осмотревшись, увидела высоченные сосны с шапками снега на мохнатых ветках, устремлённые ввысь, а за ними горы.
— Это что такое… — недоумевала я, медленно шагая вперед и озираясь по сторонам.
Местность была незнакомая. Березовый лес, в который я зашла, исчез, а вместо него возвышались сорокаметровые вековые сосны и ели. Неширокая тропинка рядом со мной шла вверх в гору. Если есть тропинка, значит, где-то тут есть люди — рассудила здраво, хотя начала сомневаться в адекватности собственного ума. Что-то со мной произошло, раз я оказалась в совершенно незнакомом месте. Немного подумав, решила идти вниз по тропе как по более легкому пути, который должен был привести меня к какому-нибудь населенному пункту.
Солнце было в зените, а это значит, что уже наступил полдень. И как незаметно пролетело полдня — непонятно. Еще более непонятно — где я оказалась. В лесу было тихо и не по-зимнему тепло. И даже от ветра, поднимающего клубы снега, не приходилось ежиться. Он как летний ветерок обдувал лицо и руки.
Размышляя о метаморфозах погоды, я машинально сняла пуховик, теплые штаны, шапку и варежки, потому что идти стало невыносимо жарко. Оставшись в тонком бежевом свитере и голубых джинсах, я шла, наслаждаясь приятным зимним ветром. Удивительным образом чувствовался мороз, но при этом было тепло. Подставив лицо ветру, раскинув руки в стороны, я улыбалась необычным ощущениям. Ветер бил по щекам колючими снежинками, лёгкие наполнял самый вкусный воздух на свете. Я ощущала невероятную эйфорию от всего происходящего — и от красоты нового заснеженного сибирского леса, и от разыгравшейся метели.
В чувствах я глубоко вдохнула холодный воздух и как закричала ввысь:
— А-а-а-а-а-у-у-у-у-у-у-у! — разлетелся эхом мой голос по лесу.
Потом я кричала ещё и ещё, пока сохранялось это пьянящее чувство свободы. Что со мной? Словно забыла о том, что нахожусь в незнакомом месте, повела себя как глупая школьница. Совершенно никакой осторожности.
— Эй, Крис, ты в своем уме? — осекла сама себя. — Интересно, тут есть медведи?
Словно в ответ на мои мысли, я услышала шум — треск ветвей и противный тонкий протяжный нечеловеческий крик заставил поднять голову наверх, откуда на меня летело огромное животное. Какое именно — не успела разглядеть — потому что его огромная серая лапа приложилась к моему лицу, и я, испытав острую боль, потеряла сознание.
Глава 2.
Сознание постепенно возвращалось ко мне гулкой болью в голове. В нос ударил мягкий запах дерева и аромат незнакомых трав. Было очень тепло и тихо. Я осторожно открыла глаза, но почти ничего не увидела в тусклом сумраке комнаты. Было понятно лишь то, что я нахожусь в незнакомой деревянной избушке, как в старых добрых сказочных фильмах. Из небольшого окна пробивался белый зимний свет, слабо освещая комнату.
Но даже в полумраке можно было увидеть, как все в комнате по-спартански минималистично и очень чисто. Из мебели лишь деревянный массивный стол с такими же табуретками, под большим зеркалом — комод. Кровать, на которой я лежу, под толстым одеялом. От матраса и подушки исходил тонкий аромат трав. Удивительное место, как и все, что со мной происходит.
Попытка приподняться на локтях вызвала острую боль на лице. Я потрогала его рукой и слабо вскрикнула — похоже, я ранена.
В этот момент в кресле возле изголовья кровати кто-то зашевелился, и, обернувшись, я увидела огромного мужчину, похожего на медведя из-за мохнатой бороды и длинных, очень давно не видевших парикмахера, волос.
Я закричала еще громче, чем в лесу, и метнулась в угол кровати.
— Вы кто? — вытаращила я на него глаза.
Мужчина, растерявшись, отошел на шаг назад. Похоже, не ожидал такой реакции, но ничего не сказал. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, изучая. Высокий, под два метра ростом, он возвышался надо мной, внимательно вглядываясь в темноту угла, куда я забилась. Страшно было очень, и сердце выплясывало свой неровный ритм, заставляя глубоко и часто дышать. Мужчина не предпринимал попыток приблизиться, лишь выпрямился, сложив руки на груди. Рукава светлой рубашки, подвернутые почти до локтя, открывали крупные мускулистые руки, которые, при плохом стечении обстоятельств, переломают меня в один счет.
Взгляд темных глаз проникал в самую глубину, и я прошептала, кажется, вслух:
— Мамочки…
Он первый отвел взгляд, молча взял табурет, поставил его рядом с кроватью и сел. Достав какую-то миску со стола, протянул мне.
Я не шелохнулась.
— Что это? — с недоверием проговорила я.
Он не ответил. Лишь черпанул из посудины пальцем зеленую жижу и провел рядом со своим лицом. А затем указал на мое.
Его темно-карие глаза смотрели не моргая, а я отметила про себя, что его образ заросшего дровосека совершенно не вязался с ясным и живым взглядом. Было непонятно, сколько ему лет — глаза говорили о том, что он молод, а бомжеватый вид говорил о другом. Нет, от него ничем не пахло, просто создавалось впечатление, что он не ухаживал за собой уже давно.
— Что вы хотите? — ткнула
