путешествие, — с готовностью откликнулся Сиоайл.
— Зато меня пугает, — отрезал рыцарь. — Это приграничье и случиться здесь может всякое. А в Фумине хорошая охрана. Поэтому мы остановимся в «Огоньке» и пустимся в дорогу на рассвете.
Менсаконец промолчал.
Им-Трайнис разгладил костяшкой указательного пальца пшеничного цвета усы и уставился на дорогу, радуясь, что хотя бы не пришлось спорить.
Остаток пути он развлекался, представляя, что не сопровождает менсаконца, а конвоирует в темницу. О чём размышлял его необычный спутник, знали только боги.
На приграничных землях, принадлежащих короне, Фумин был самым большим посёлком. В нём обитал не только служилый люд, но и переселенцы, предпочитавшие вольный воздух окраины усиливающимся притеснениям со стороны дворян в центральных областях Эмайна.
— Пущай тута беспокойно, — говорили они, — зато мы сами себе хозяева́. А помереть ни за грош даже в столице можно: хучь от воровского ножа, хучь от господского нерасположения…
В сравнении с главным городом страны, Фумин, пожалуй, был даже безопаснее. Лихие люди здесь не водились, а залётные тати моментально оказывались на виселице. Строгий начальник гарнизона любил порядок, поэтому стража моментально пресекала даже нечастые потасовки подвыпивших ратников или местных мужиков.
От внешних угроз селение защищал надёжный тын из толстых, заострённых сверху брёвен. И стены, и единственные ворота тщательно охранялись днём и ночью.
Ограду опоясывал глубокий ров, на четверть заполненный цветущей зеленой водой, в которой по вечерам квакали лягушки. Перебраться через ров можно было по мостику, поднимавшемуся при малейшей опасности, а также с наступлением сумерек.
Когда всадники въехали на деревянный настил, их остановил суровый окрик с надвратной галерейки:
— Стоять! Кто такие?
— Гость графа Брена Арп-Хигу, почтенный Сиоайл и сопровождающий его рыцарь Бел Им-Трайнис!
— А верительные грамоты от их сиятельства у вас имеются?
— С каких пор в Фумине стали требовать у путников бумаги? — недовольно сощурился Им-Трайнис.
— С тех самых, как здесь начали ездить менсаконцы. До этого Сиоайла чудодеев тут не было, — дерзко ответил караульный.
Бел понимал нежелание стражей пропускать в посёлок того, кто мог оказаться колдуном. Вслух же, с тенью угрозы в голосе, сказал:
— Не много ли себе позволяешь, ратник? Не ищи беды на свою голову, не смей отказывать в отдыхе гостю графа. Иначе лично ответишь мне за каждое непочтительное слово и баранье упрямство!
— Добрая речь, — тихой колыбельной донеслось со стороны менсаконца.
Рыцарь покосился на него, не зная, как воспринимать эту реплику.
Со стены послышался новый голос:
— Эй, Бел, это ты вопишь там, словно безумный лесовик?!
Им-Трайнис радостно ухмыльнулся, узнав друга.
— Я, Дерел! Прикажи открыть ворота.
— А с тобой действительно…
— Да, — преувеличенно спокойно ответил рыцарь, — менсаконец. И если нас немедленно не впустят, я возьму ворота приступом!
— Слишком серьёзная угроза для Фумина, — скаля зубы в усмешке, произнёс собеседник. — Мы вынуждены подчиниться грубой силе и надеемся на ваше милосердие!.. Эй, там, внизу! Открыть ворота!
Подчиняясь распоряжению, солдаты принялись вращать длинные, истёртые многочисленными ладонями рукояти большого ворота. Тяжёлая, сбитая из цельных брёвен плита, закрывавшая вход, медленно поползла вверх.
Им-Трайнис тронул бока коня шпорами.
Доски моста завибрировали от ударов копыт, по фигурам путников скользнула тень от ворот.
В крошечном дворике их встретил успевший спуститься со стены пограничник, облачённый в чешуйчатый доспех, прикрытый сверху чёрным нарамником с изображением королевской семилучевой звезды. Несмотря на довольно высокий рост, воин сильно недотягивал до габаритов Им-Трайниса. Широко улыбаясь, он шагнул к путникам, не отрывая глаз от менсаконца. Сиоайл, в свою очередь, с любопытством разглядывал загорелое лицо, на котором выделялся тонкий кривой шрам, начинавшийся над правой скулой и слегка тянувший угол глаза вниз.
— Рад тебя видеть, Дерел, — спешившись, обратился к пограничнику Бел. — Позволь представить достопочтенного Сиоайла, гостя графа Арп-Хигу… Любезный Сиоайл, это благородный рыцарь Дерел Ук-Мак из королевского войска.
— Приветствую вас, господин Ук-Мак, — легко соскочив с коня, звонко пропел менсаконец. Приложив ладонь к груди, он изящно поклонился: — Живите долго!
— Не с моей службой! — засмеялся пограничник. — Но благодарю за пожелание… Вы надолго к нам?
— До завтра, — ответил Им-Трайнис. — И если не возражаешь, мы предпочли бы не торчать тут, словно заморские зверушки в клетке...
— И то правда: все ратники так на вас глядят, что подберись кочевники под самые стены — не заметят, — говоря это, Дерел продолжал откровенно пялиться на синеглазого чужеземца. — В «Огоньке» остановитесь?
— Не в казарме же. Присоединишься к нам попозже?
— С удовольствием, — Дерел, наконец, глянул на Им-Трайниса. — Ежели не помешаю.
Бел вопросительно посмотрел на Сиоайла.
— Почту за честь разделить с вами трапезу, господин Ук-Мак, — заверил тот.
— Вот и чудно, — подвёл черту Им-Трайнис. — До встречи в «Огоньке»!
Ведя коня в поводу, рыцарь направился ко вторым воротам, ведущим непосредственно в посёлок. Отвесив ещё один поклон, менсаконец последовал за ним.
Путники шагали по узенькой — едва телеге проехать — улочке, зажатой меж высоких заборов, сделанных из брёвен толщиной в бедро взрослого мужчины. Дважды дорога изгибалась. И за каждым поворотом взору гостей открывались переносные заграждения из острых кольев и ростовых щитов, возле которых дежурили ратники с луками, копьями и топорами. Сиоайл, крутя головой, с интересом разглядывал укрепления.
— Здешние люди боятся нападения? — спросил он.
— Обоснованно, — коротко ответил Бел. Подумав, добавил: — В последние годы полегчало, конечно. Кочевники, как и прежде лезут в Эмайн, будто мухи на мёд, но Фумина теперь сторонятся — знают, что он им не по зубам. Мирный люд спокойнее зажил. Войско же всегда настороже: кто знает, откуда и когда недруги нагрянут…
Попетляв по кривым фуминским улочкам, отдалённо смахивающим на коридоры лабиринта, Им-Трайнис с менсаконцем вышли к небольшой площади, раскинувшейся примерно в центре посёлка. Здесь, неподалёку от потемневших бревенчатых стен старого форта, вокруг которого вырос Фумин, возвышался двухэтажный дом. От прочих в селении он
