да гагарочка, ха-ха.
— Допустим, что дальше? — Нетерпеливо подогнала Горгоновна свою племянницу, у которой с Синеглазкой оставались старые счёты.
Долгое время девушки воспитывались в одном классе школы благородных девиц и как две самые яркие ученицы часто сталкивались в словесных диспутах. И если в науках Василиса чаще превосходила свою однокашницу то, когда барышни подросли, по части женихов Синеглазка выиграла с разгромным счётом в одни ворота. Ведь к царевне выстроилась целая очередь как заморских, так и местных боярских женихов, а к Василисе, не смотря на её объективно красивую внешность, женихи что-то не спешили. А если кто-то и отваживался посвататься, то несносная племянница прилюдно устраивала такие интеллектуальные испытания претенденту на её руку и сердце, что потом над незадачливым юношей гоготала вся округа.
— А дальше по традиции наш царь Евагрий Великолепный должен послать волшебную яблоню в дом жениха, как символ мира, согласия на брак и тому подобное, — ответила Василиса. — И именно эту самую яблоню, которая уже через месяц начнёт плодоносить, взяли и спёрли. Можно было бы подыскать и другое растение, но этой зимой кто-то в оранжереи порубил все остальные волшебные деревья. И как всегда схватили беднягу Тугарина, который естественно во всём признался, а потом благополучно куда-то сбежал.
— Дааа, дела, — задумчиво протянула Медуза Горгоновна и добавила, — попахивает международным скандалом.
— А я о чём битый час толкую? Поэтому срочно вызывай сыщика из другого мира! — Решительно сжала маленькие кулачки Василиса Гороховна. — На нашего боярина Длиннорукого никакой надежды нет. Между прочим, через три дня иноземное посольство возвращается на Родину, а яблоня, правда самая обыкновенная, им уже вручена. Как бы не было войны, когда обман вскроется.
— Ладно, сегодня вечером приходи в мой терем, — согласилась с племянницей ведунья, — в полночь начнём колдовской обряд.
Глава 2
В древнем деревянном тереме Медузы Горгоновны, который неизвестные мастера возвели без единого гвоздя в шаговой доступности от царского дворца, можно было смело открывать музей прикладного народного творчества. Резные прялки, расписная посуда, медные горшки с изысканным орнаментом, какие-то зеркала, утюги, загадочные оловянные фигурки животных, а так же полотнища, где разыгрывались сцены из всемирной истории. Всё это полностью занимало стены терема, где кроме хозяйки Горгоновны и жирного рыжего кота Пыжика, никто не проживал. Лишь на одной отдельной полочке покоился портрет усатого мужчины в странной иноземной фуражке, который никак не вписывался в окружающий ансамбль древностей.
— Сыщик? — Кивнула на портрет Василиса Гороховна, пока в большущем котле закипало колдовское варево, а кот Пыжик, забравшись на шкаф, дремал после сытного обеда. — Тот самый, который десять лет назад спас нашего царя от войны?
— Нет, — недовольно буркнула Горгоновна, размешивая тёмно-мутную жидкость деревянным половником, — это Кощей Бессмертный.
— Хи-хи-хи, похож, — захихикала Василиса. — Я давным-давно хотела спросить, а почему сыщик здесь не остался? Чем ему наше Морковское царство не угодило? И царь его богато отблагодарил, саблю подарил из булатной стали и должность ему высокую предлагал. Мой батюшка сказывал, что сыщик почти что был согласен, но в последний момент вы, тётушка, с ним сильно поругались. Правда ли?
— Теперь-то уж какая разница? Время назад не перемотаешь. — Опять недовольно произнесла Медуза Горгоновна и бросила в котёл пучок какой-то перетёртой травы и жидкость в магическом вареве мгновенно забурлила. — Женат был сыщик этот, да и дети у него в том мире остались. Он хоть и поклялся, что в разводе, но я по глазам всё чётко прочитала — ни покоя, ни счастья ему здесь не видать.
— Ясненько, — с сомнением хмыкнула девушка, — наговорили вы ему, значит, с испугу всякой разной ерунды, нафантазировали себе всяких нелепостей. И поэтому у нас в государстве сейчас такой бардак в сыскном приказе.
— Чего? — Горгоновна вытащила из загадочного варева свою деревянную магическую поварёшку и, ухватив её словно боевую дубину, угрожающе посмотрела на любимую племянницу. — Повтори, что ты сейчас сказала, чертовка мелкая?
— Во-первых, я не мелкая, мне уже 18 лет! — Пискнула Василиса. — Во-вторых, испугались вы за сыщика замуж выходить, вот и весь сказ!
— Что? Убью! — Заревела ведунья и кинулась на племянницу, чтобы огреть её по слишком умной голове.
Однако молодая и проворная девушка ловким обманным движением увернулась и пустилась прочь из большой гостиной комнаты в смежную. Ведунья, не ожидав такого манёвра, снесла поварёшкой несколько заранее заготовленных оловянных фигурок на пол и, размахивая ей словно шашкой, бросилась вдогонку. Но нагнать племянницу оказалось не так-то просто. Ведь все четыре комнаты на первом этаже терема были объединены проходными дверями, поэтому сделав круг, родственницы вновь оказались по разные стороны от кипящего котла.
— Я сейчас отдышусь, догоню, ухвачу тебя за косу и так врежу, что язык твой несносный отсохнет! — Пророкотала Медуза Горгоновна.
— Что, правда глаза колет? — Криво усмехнулась Василиса, быстро смахнув рукавом сарафана пот, выступивший на лбу. — Нашу правду не задушишь, не убьёшь! Нашу правду распевает молодёжь!
— Какая правда, дурында малолетняя⁈ — Выкрикнула ведунья и хотела уже наговорить ещё много нелицеприятного про то, что племянница сама всех своих женихов разогнала, что и характер у неё ещё более несносный, но тут часы с кукушкой стали бить полночь, и поварёшка сама собой выскользнула из руки. — Скорей бросай фигурку медведя в котёл! — Взревела Медуза Горгоновна. — Быстрее! Вон он — под твоей ногой!
— Где⁈ — Растерянно завизжала Василиса. — Где этот ваш медведь⁈
— Быстрееее!
— Гдеее⁈
Девушка запрыгала на месте, несколько раз повернулась вокруг своей оси и, заметив оловянную фигурку на полу, нагнулась, схватила её и с последними звуками кукушки из часового механизма метнула в кипящую жидкость, которая тут же резко вспенилась.
— Успели, — устало улыбнулась ведунья. — Процесс пошёл. Всё, завтра ровно в 12 часов дня на базарной площади встречай своего сыщика. Всё, — пролепетала Горгоновна и вдруг заметила, что фигурка оловянного медведя неподвижно валяется на полу. — А ты, Василисушка, чего в котёл-то сейчас уронила?
— Спокойно, как в поваренной книге прописано, так и бросила, я своё дело знаю, — уверенно произнесла девушка, но, всё же скосив глаза на пол, заметила, что медведь в кипящее варево так и не попал. — Кхе, значит завтра в 12 часов на базарной площади? Тогда я домой пошла, выспаться нужно, привести себя в порядок, сделать причёску, щёки нарисовать, брови подвести, почистить сарафан.
На этих словах Василиса незаметным движением ноги пнула по оловянному медведю так, чтобы тот улетел куда-нибудь подальше. Однако фигурка из-за сложной и угловатой формы полетела не по прямой, а по дуге, и высочила точно под ноги любимой, но крайне нервной тёти Медузы Горгоновны.
— Только спокойствие, я всё могу объяснить, — тихим голоском пропищала юная хулиганка.
— Значит медведь здесь, — буркнула Горгоновна. — Лиса, вон валяется. Росомаха? Где росомаха? Аха, вон на полке стоит. Так это ты зайца что ли швырнула, дурында малолетняя?
— Я всё могу объяснить, — снова пискнула Василиса, сделав большие невинные глаза. — Кстати, не ошибается только тот, кто ничего не делает.
— Вот и наворотили мы с тобой дел, — криво усмехнулась ведунья. — Ладно, чему быть, того не миновать.
* * *
Младшего сержанта московской милиции Глеба Самоварова, после непродолжительных милицейских курсов, начальник РОВД майор Герман Киселёв уже на третий день решил бросить в бой, доверив ему персональное задание. Конечно, рановато было отпускать, недавно дембельнувшегося бойца пограничных войск, в свободное плавание, но вышестоящее начальство требовало повышение раскрываемости. Почти еженедельно первый секретарь московского горкома КПСС товарищ Виктор Гришин напоминал, что ровно через год столицу ждут самые грандиозные Олимпийские игры в Мире, и уронить высокую планку советской законности мы не имеем права. Ходили слухи, что сотрудники КГБ даже предложили вызвать на разговор самых авторитетных воров в законе и заключить с ними перемирие на срок проведения Олимпиады.
Медведеподобный Герман Мстиславович, сидя за столом в своём кабинете, пригладил поседевшие усы и, окинув взглядом безусого и безбородого белобрысого новичка, у которого на щёчках играл юношеский румянец, тяжело вздохнул.
— Я подобрал несколько дел, соответствующих твоей квалификации. — Похлопал он по трём тоненьким бумажным папкам. —
