Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
— Посадка начнется в девять сорок пять, через этот выход. — Сотрудница авиакомпании протянула Хедли бумаги в аккуратной папочке. — Приятного путешествия!
Хедли бочком отошла к окну и окинула взглядом ряды скучных серых кресел. Большинство заняты, а у тех, что свободны, обивка расползается по швам и из дырок торчит желтый поролон, словно у нежно любимого, вдрызг заигранного плюшевого мишки. Пристроив сумку на чемодане, Хедли отыскала в мобильнике номер отцовского телефона, он записан просто как «Профессор»; это прозвище Хедли придумала года полтора назад, вскоре после того, как отец сообщил, что не вернется в Коннектикут и слово «папа» стало неприятно резать слух.
От гудков в трубке у Хедли учащенно билось сердце. Отец до сих пор звонит ей довольно часто, а вот она его номер набирала всего несколько раз. Там сейчас почти полночь. Наконец отец ответил, и голос его звучал хрипловато — не то спросонья, не то от выпивки, а может, от того и другого сразу.
— Хедли?
— Я опоздала на самолет.
В последнее время Хедли разговаривала с отцом неизменно в сухой, отрывистой манере. По крайней мере хоть так она могла выразить свое осуждение.
— Что?!
Хедли со вздохом повторила:
— Опоздала на самолет.
Откуда‑то издалека доносился голос Шарлотты, и внутри Хедли мгновенно загорелась злость. Эта женщина с самой помолвки засыпает ее приторно‑слащавыми имейлами: делится свадебными планами, присылает фотографии их с отцом поездки в Париж, умоляет ответить, завершая каждое письмо десятком смайликов (как будто одного недостаточно). И несмотря на все старания, Хедли уже ровно год и девяносто шесть дней упорно ее ненавидит. Чтобы изменить эту ситуацию, явно потребуется что‑нибудь посерьезнее, чем приглашение быть подружкой на свадьбе.
— И что? Тебя устроили на другой рейс?
— Угу, но он прибывает в десять.
— Завтра?
— Нет, сегодня! Я же кометой полечу.
Никакого внимания на сарказм.
— Это же слишком поздно! До начала церемонии всего ничего. Я не смогу тебя встретить. — Отец прикрыл трубку рукой и приглушенно заговорил с Шарлоттой. — Наверное, можно попросить тетю Мерилин поехать в аэропорт…
— Что за тетя Мерилин?
— Тетушка Шарлотты.
— Мне уже семнадцать, — напомнила Хедли. — Как‑нибудь доберусь на такси до церкви.
— Ну, не знаю… Все‑таки первый раз в Лондоне… — Отец прокашлялся. — А мама не против?
— А мама не со мной, — ответила Хедли. — Я так понимаю, ей первой свадьбы хватило.
В трубке тишина.
— Ладно, пап. Увидимся завтра в церкви. Надеюсь, я не очень сильно опоздаю.
— Хорошо, — негромко ответил отец. — Я ужасно соскучился.
— Угу. — Хедли никак не могла заставить себя произнести в ответ: «Я тоже». — До завтра.
Отключив трубку, Хедли вспомнила, что даже не спросила, как прошла репетиция свадебного обеда. Честно говоря, и знать ей не очень‑то хотелось.
Она долго стояла, сжимая в руке мобильник и стараясь не думать о том, что ждет ее на другом берегу океана. Запах подгорелого масла от ближайшего прилавка с солеными крендельками вызывал легкую тошноту. Сейчас бы присесть, но все кресла заняты пассажирами, не нашедшими себе места в других частях аэропорта. На носу выходные, да еще и праздник — Четвертое июля, — а погодная карта на телеэкранах пестрит значками, обозначающими грозу, почти сплошь по всему Среднему Западу. Люди захватывают территорию, будто намерены навечно поселиться в зале ожидания. Занимают места, пристраивают на пустые кресла чемоданы. Семьи захватывают целые углы, по всему полу валяются промасленные бумажные пакетики из «Макдоналдса». Осторожно перешагивая через какого‑то дядечку, прикорнувшего на своем рюкзаке, Хедли внезапно испытала странное чувство: потолок словно навалился на нее, а стены начали смыкаться. Она с трудом восстановила дыхание.
Углядев наконец свободное местечко, Хедли немедленно бросилась к нему, волоча за собой чемодан на колесиках, лавируя среди моря чужих ног и стараясь не думать, в каком состоянии окажется завтра утром дурацкое лиловое платье. Хедли рассчитывала, что у нее останется хотя бы несколько часов до церемонии — успела бы в гостинице все не спеша приготовить, а теперь придется прямо из аэропорта сломя голову нестись в церковь. Конечно, это далеко не самая существенная из всех неприятностей на текущий момент, и все‑таки забавно представить себе, как ужаснутся приятельницы Шарлотты: наверняка по их меркам отсутствие нормальной прически — катастрофа мирового масштаба.
Хедли сожалела о том, что согласилась быть подружкой невесты — это еще мягко сказано. Да ее просто измотали бесконечные послания от Шарлотты по электронке и постоянные просьбы отца! К тому же и мама, как ни странно, поддержала эту дурацкую выдумку.
— Я понимаю, сейчас ты не испытываешь к нему особо нежных чувств. Да и я тоже. Но представь: когда‑нибудь ты раскроешь альбом с фотографиями папиной свадьбы. Может, у тебя к тому времени появятся свои дети. Не пожалеешь ли ты, что тебя нет на этих снимках?
Вообще‑то Хедли была уверена, что нисколько не пожалеет, но маму и папу тоже можно понять. Проще согласиться, лишь бы все были довольны, даже если для этого придется вытерпеть укладку и лак на волосах, неудобные туфли на каблуках и фотосъемку после церемонии. Когда другие подружки — сборище тридцатилетних приятельниц Шарлотты — узнали, что на свадьбе ожидается девочка из Америки, на Хедли немедленно обрушился поток сообщений с явным избытком восклицательных знаков, и ее тут же включили в группу «подруг». Она никогда в жизни не виделась с Шарлоттой и уже полтора года всеми силами избегала этой встречи, а вот теперь узнала в подробностях мнения своей будущей мачехи по самым разным вопросам первостепенной важности. Например: какие туфли лучше, босоножки или «лодочки», нужно ли использовать в оформлении букетов гипсофилу и — самое кошмарное! — какое белье следует надевать на так называемый девичник.
Просто поразительно, сколько требуется писем для подготовки свадьбы! Часть приятельниц Шарлотты оказались ее коллегами по университетской художественной галерее в Оксфорде. Все‑таки удивительно, как у них еще остается время на работу… Предполагалось, что Хедли встретится с ними в отеле завтра, с утра пораньше, но теперь, понятно, придется им наряжаться, завиваться и краситься без нее.
Небо за окном чуть‑чуть порозовело. Мигали огоньки, очерчивающие контуры самолетов. Хедли рассматривала свое отражение в стекле: белокурые локоны, большие глаза, усталое лицо, словно после долгого путешествия.
Она втиснулась на сиденье между пожилым человеком, который с такой силой встряхнул газету, что ей показалось, та вот‑вот улетит, и женщиной средних лет, в джемпере с вышитым котиком — она так увлечена своим загадочным вязаньем.
«Еще три часа», — подумала Хедли, обхватив руками рюкзак, и только потом сообразила, что нет смысла считать минуты до события, к которому совсем не стремишься. Куда точнее было бы сказать: осталось еще два дня. Через два дня она вернется домой. Можно будет сделать вид, что ничего и не было. Выходные, целую вечность державшие ее в страхе, останутся позади.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
