Приглядевшись, Шпилька заметила и не подававшего признаков жизни пулемётчика. А ещё — Бродягу, залёгшего за колесом газели.
Из уазика слышались редкие выстрелы — похоже, те, кто в нём засел, понимали, что помилование им не светит, и намеревались отстреливаться до последнего. Экипажу «Тигра» было плевать на судьбу газели и уазика. Бронемашина пронеслась по улице и остановилась лишь тогда, когда навстречу ей выехал второй БРДМ в сопровождении одного из пикапов. Увидев препятствие, водитель «Тигра» попытался уйти дворами, но Танк не просто так выбрал для засады именно эту улицу — сквозных выездов с неё не было, и сбежать можно было пешком.
И в этом, собственно, и заключался весь план — определить, в какой машине будет Трупоед, уничтожить машины сопровождения, а его самого вынудить к бегству на своих двоих. Причём — через вполне определённый двор.
— Заслоны, зажимай!
БРДМы двинулись навстречу друг другу, лишая «Тигр» возможности манёвра. Бродяга продолжал постреливать по «буханке», его поддерживали Креч и Градус. Хан, переместившись этажом ниже Шпильки, затаился. Молчали и Шпилька с Живом — их цель была определена ещё до начала боя, и несколько секунд назад Танк её подтвердил.
— Давай, выходи уже, — себе под нос пробормотала Шпилька.
«Тигр» продолжал метаться — засевшие в нём, похоже, прекрасно всё поняли.
— Хан, чёт они упёртые, намекни им!
— Тачку бы не повредить, — отозвался азиат.
— Вторично! — коротко отрезал Танк. — Выкури мне Трупоеда или подорви его к такой-то матери! И «буханку» эту галимую снеси, бесит! Идём к вам!
В квартире этажом ниже громыхнул РПГ, и под левым бортом «Тигра» вспух огненный цветок. Бронемашина подпрыгнула, словно на всём ходу налетев на кочку, ещё в воздухе взревела двигателем и, приземлившись, понеслась ко двору дома, в котором засела и Шпилька.
— Лайма, будь наготове, — тихо шепнула Шпилька собаке и, подхватив СВД, переместилась в комнату с окном, выходящим во двор.
РПГ громыхнул ещё раз, на улице что-то взорвалось — видимо, «буханка». И до Трупоеда, наконец, дошло, что на машине ему не уйти.
«Тигр», заехав во двор, снёс бампером скамейку возле детской площадки, проломился сквозь кусты и упёрся в бетонный забор.
— Танк, я не вижу, деревья закрывают! — завопил Жив.
— Страхуй Бродягу! — тут же откликнулся Танк. — Шпилька, твои!
— Принято. Лайма, вперёд!
Овчарка сорвалась с места и рванула на лестницу. За год, прожитый в Улье, собака изменилась — стала крупнее и сильнее. Теперь питомица и напарница Шпильки мало чем была похожа на обычную немецкую овчарку. Сохранился лишь окрас и общий экстерьер. По сути же Лайма превратилась в зверя опасного и одновременно умного настолько, что в рейдах ей обязательно отводилась отдельная роль.
Шпилька вновь приникла к прицелу. И как раз в этот момент двери «Тигра», наконец, распахнулись.
Водитель вывалился прямо на чахлый газон и прямо в падении выпустил длинную очередь из АКС-У, с противоположной стороны выглянул ещё один пассажир с дробовиком явно зарубежной модели. И только после этого из правой пассажирской двери выскочил бритый наголо типчик в камуфляжной куртке расцветки под пустыню и, пригнувшись, понёсся к забору.
— Не спеши, красавчик, сейчас я и до тебя доберусь, — пообещала ему Шпилька и, переведя прицел на автоматчика, плавно потянула за спусковой крючок.
Голова автоматчика дёрнулась в сторону, и выстрелы прекратились. Из подъезда выскочила Лайма и с рычанием рванула за лысым.
Стрелок с карабином, спрятавшийся за корпусом «Тигра», высунул голову, повёл стволом за собакой. Шпилька выстрелила ещё раз и испытала злорадное удовлетворение, когда карабинер затих вслед за своим подельником.
Лысого Шпилька зря оставила без внимания, полностью доверившись собаке. Тот, увидев несущегося на него чёрно-рыжего зверя, не растерялся, схватился за кобуру с пистолетом и даже успел пару раз выстрелить перед тем, как сам словил пулю от подбежавшего Бродяги.
Только по счастливой случайности ни одна пуля не попала в овчарку. Лайма с рыком прыгнула на раненного лысого, всем своим немалым весом прижала его к земле и вцепилась в вооружённую руку.
На этом всё и закончилось. Лысого скрутили Бродяга и подоспевшие Танк с Полиграфом. Его подельников — тех, кто ещё оставался в живых, — добили. Тела погрузили в один из пикапов, довольный Хан сел за руль трофейного «Тигра», остальные разместились в десантных отсеках БРДМов. Сопротивлявшегося лысого, наградив парой болезненных ударов по рёбрам, сунули туда же.
— Не расслабляемся, — на всякий случай предупредил Танк. — Конфуз, рули в Каменку, сдадим горячим. Граф, ты мне нужен.
Сенс, кивнув, уселся рядом с командиром.
Выстроившись в колонну, техника стронгов двинулась в сторону упомянутого стаба. Задерживаться в уютном советском городишке никому не хотелось — тут вот-вот должна была начаться перезагрузка.
* * *
Лысый, он же Трупоед, был главарём крупной группировки муров. Когда-то он работал на внешников, но в тот момент, когда стронги сравнивали Саратов с землёй, он, как и многие прихвостни змеёнышей, был далеко. После уничтожения базы работодателей продолжил заниматься привычным делом, но уже на вольных хлебах: нападал на рейдеров, не гнушался торговыми караванами и даже разок набрался наглости напасть на какой-то мелкий безымянный стаб.
После этого на него и объявили всеобщую охоту. Все крупные близлежащие стабы назначили награду за голову мура, причём за живого готовы были дать намного больше, чем за мёртвого — уж очень их главам хотелось устроить суд и показательную расправу над знаменитым Трупоедом.
Погоняло своё он, кстати, заслужил делом. По слухам, мур и в прошлой жизни был бандитом. Попался, сел. Вскоре сбежал, прихватив с собой сокамерника. А попав в Улей, довольно долго выживал сам по себе — перезагрузка застала его где-то в лесу, далеко от населённых пунктов. Сокамерник, с которым Трупоед там оказался, обратился. Будущий мур расправился с ним без колебаний и ещё несколько дней питался человеческим мясом, пока его не нашли.
Стронги включились в охоту на Трупоеда не ради назначенной за него награды. Уже почти год, прошедший с уничтожения базы внешников, они занимались зачисткой местности от всякой швали. Ну и привычно занимались охотой на развитых заражённых.
Мечтой Жнеца был крайний запад, хорошо защищённый как от человеческих отбросов, так и от тварей из Пекла. Безопасный, насколько это вообще возможно в Улье, спокойный и процветающий запад. По слухам, людям, обитающим к югу от Дона, удалось создать целую агломерацию стабов, в которых гражданские лица жили практически обычной жизнью. Ещё ходили слухи о стабе амазонок. Воинственные женщины сумели так организовать своё поселение и фортификационные линии, что отражали нашествия заражённых практически без урона для самих себя.
Жнец горел идеей
