– Мелинда?
– Мелинда Гудвинтер. Твоя последняя пассия, Квилл. А также твой врач, счастливчик.
– Что это за место? – спросил Квиллер. – Где я? – Это пикакская больница. Тебя привезли сюда после случившегося.
– Пикакс? И что это за больница?
– Город Пикакс находится в четырёхстах милях к северу отовсюду. Ты живешь здесь последние два месяца…
– О… Я оказался здесь, когда уехал из Чикаго?
– Квилл, ты покинул Чикаго двадцать лет назад, – спокойно проговорил Райкер. – С тех пор ты жил в Нью-Йорке, Вашингтоне и многих других городах.
– Подожди секунду, Я хочу сесть в то большое кресло.
Райкер приподнял красный клетчатый халат с рваным подолом.
– Вот. Залезай в него. Вроде он твой. Тартан[1]Макинтошей. Это напоминает тебе о чём-нибудь? Твоя мать была родом из Макинтошей.,
Лицо Квиллера просветлело.
– Правильно! Где она? С ней всё в порядке? Райкер глубоко вздохнул:
– Она умерла, когда ты учился в колледже, Квилл. – Он замолчал, обдумывая, что говорить дальше. – Послушай. Давай по порядку. Я знаю тебя с начальной школы. Твоя мать звала тебя Джеймси. А мы звали тебя Снупи. Помнишь почему? -Квиллер отрицательно покачал головой. – Ты всегда совал свой нос в коробки с завтраками других детей. – Он пристально всматривался в лицо Квиллера, надеясь обнаружить хотя бы тень воспоминаний. – Ты помнишь нашу первую учительницу? Она была тощей, но с широкими бёдрами. Ты ещё как-то сказал: «Старая миссис Буши, весьма похожая на грушу». Помнишь? – В ответ Квиллер слегка кивнул, и слабая улыбка появилась на его лице. – Ты всегда ловко обращался со словами. Ты играл в них, пока всё остальные играли с водяными пистолетиками.
Райкер терпеливо продолжал ностальгическое повествование, отмечая всё взлеты в жизни друга.
– Ты три года был первым по сочинениям… В средней школе рано открыл для себя существование девушек… Там, в школе, ты играл в бейсбол – на внешнем поле. Сильный отбивающий. Хорошо подавал мячи игрокам. К тому же ты выпускал школьную газету…
– «Северный ветер», – пробормотал Квиллер.
– Точно! Так она и называлась!.. После школы ты пошёл в армию и вернулся оттуда со сломанным коленом, что закрыло для тебя дорогу на бейсбольное поле. В колледже ты пел в хоре и проявлял интерес к актерству. Годы мчались, как минуты. Мы оба ушли в журналистику, и ты получил шикарную работёнку. Ты стал королём уголовной хроники. Более того, как только возникали заварушки за океаном, в горячие точки посылали именно тебя. – С каждым откровением Райкера мозг Квиллера работал чётче и память всё более осознанно восстанавливала прошлое. – Ты, – продолжал тем временем Арчи, – завоёвывал журналистские премии и написал книгу о городских преступлениях. Она попала в список бестселлеров.
– На десять минут.
На лице Райкера появилось облегчение. Его друг начинал кое-что соображать.
– Ты был моим шафером, когда я женился на Рози.
– Весь день лил дождь. Я помню мокрое конфетти.
– В Шотландии ты женился на Мириам.
Вновь Квиллер почувствовал смутное беспокойство:
– Где она? Почему её нет здесь?
– Ты с ней развёлся лет десять назад. Она живёт где-то в Коннектикуте.
Печальный взгляд устремился в пространство.
– И после этого всё полетело кувырком.
– Хорошо… Будем откровенны, Квилл. Ты запил и стал работать спустя рукава. Тебя уволили. И ты, со своим характерным почерком, пришёл в «Дневной прибой», где и выпустил несколько хороших материалов. Ты мог писать об искусстве, антиквариате, интерьерах…
– Даже если ничего не смыслил в этом, – вставил Квиллер.
– Когда ты стал ресторанным критиком, твои колонки захватывали не меньше, чем криминальные расследования…
– Подожди, Арчи! Как долго я не подходил к письменному столу? Я должен вернуться к работе!
– Ты завязал с этим несколько недель назад!
– Что! Почему завязал? Я нуждаюсь в работе!
– Уже нет, мой друг. Ты унаследовал кучу денег, всё состояние Клингеншоенов.
– Не верю. Чем я занимаюсь? Где я живу?
– Здесь. В городке Пикакс. Таковы условия завещания. Ты должен прожить в Мускаунти пять лет. Ты унаследовал большой дом в Пикаксе, а также гараж на четыре автомобиля, лимузин и…
Квиллер сжал ручки кресла.
– Кошки! Где мои кошки? Я не кормил их! – Вот что так беспокоило его! – Мне нужно выбраться отсюда!
– Не кипятись, а то лопнешь по швам. Ребята в порядке. Твоя домоправительница кормит их, а сейчас ещё и готовит комнату для меня, ибо я намерен остаться на ночь.
– Домоправительница?
– Миссис Кобб. Я был бы не против вернуться туда прямо сейчас и соснуть немного. Как-никак, на ногах с четырёх утра.
– И я с тобой. Где моя одежда?
– Сиди, сиди, Квилл. Мелинда хочет взять несколько анализов. Я встречусь с тобой попозже.
– Арчи, никто, кроме тебя, не смог бы откопать все эти древние истории.
Райкер крепко сжал руку друга:
– Пришёл в себя?
– Вроде. Не беспокойся.
– Ну пока, Квилл. Рад видеть, что ты в норме. Нагнал ты на меня страху.
После того как Райкер ушёл, Квиллер испытал себя. «Дружище. Соснуть. Подзакусить». Сейчас он знал смысл этих слов. Мог даже вспомнить свой номер телефона. Сумел бы написать без ошибки «ономатопея»[2]. Он знал, как зовут кошек: Коко и Юм-Юм. Пара прекрасных, но весьма тираничных сиамцев. Но он не мог вспомнить, как ни старался, события, которые происходили до и после случившегося с ним. Почему он упал с велосипеда? Наехал на рытвину или камень? Или потерял сознание, когда крутил педали? Возможно, поэтому Мелинда хочет взять анализы.
Он слишком устал, чтобы напрягать память дальше. Воспоминания о прошлом истощили его организм. В одно утро он прожил более сорока лет. Необходимо было соснуть. Улыбаясь тому, что знает все эти слова, он закрыл глаза. Спал он крепко и видел во сне, как завтракает в солнечной комнате, зелёной с жёлтым. Экономка подает макароны с сыром, посыпанные зелёным и красным перцем. Он видел всё в мельчайших деталях: коричневую кастрюлю, розовый свитер домоправительницы. Во сне цвета буквально действовали на нервы. И вот он якобы говорит миссис Кобб, что, возможно, прокатится на велосипеде по шоссе «Скатертью дорога». «Будьте осторожны с этой старой ржавой рамой, – отвечает она. – Вам нужно купить Десятискоростной, мистер К… десятискоростной, мистер К… десятискоростной, мистер К…»
