участки леса под посевы. Все они сочетают земледелие с охотой и рыболовством. Много общего и в типе жилищ индейцев тропических лесов и в их обычаях и религиозных представлениях. И, наконец, все эти индейцы живут первобытнообщинным строем.
Гэппи не специалист-этнограф, он не описывает детально материальную культуру и общественный строй индейцев. Гэппи подходит к индейцам преимущественно не как к объекту исследования, а только как к людям, и от этого его гуманизм выступает еще ярче.
Счастливая, спокойная и привольная жизнь индейцев, не затронутых капиталистической цивилизацией, противопоставляется в книге Гэппи мрачной и лишенной радостей жизни так называемых «цивилизованных» индейцев. Главным врагом индейцев Гэппи считает миссионеров. Он показывает, что миссионеры не думают о благе индейцев. Индейцы интересуют миссионеров не как люди в полном смысле этого слова, а лишь как объекты для крещения и будущие наемные рабочие в миссиях.
Когда Гэппи спросил одного из миссионеров, считает ли тот индейцев людьми, последовал решительный ответ: «Но это же не имеет никакого отношения к делу! Мы любим их — любим во Христе. Наша задача — спасать души, а до остального нам нет дела».
Миссионеры внушают индейцам, что их самобытная культура достойна только презрения. Отказ же от своей культуры принижает индейцев, лишает их чувства собственного достоинства. Между тем культура индейцев замечательно приспособлена к условиям тропических лесов, и без использования всего ценного, что создали индейцы, их практических знаний и опыта вряд ли возможно освоить доныне пустынные пространства этих лесов.
Крестив индейцев, миссионеры рассчитывают превратить их в наемных рабочих и наживаться на их труде.
Наряду с этим миссионеры, торговцы, искатели алмазов и другие люди, проникающие в районы обитания индейцев, заносят к ним различные заразные болезни, от которых погибают целые деревни индейцев. Процесс вымирания индейцев идет быстрыми темпами не только в посещенных Гэппи районах, но и во всей Гвиане и Бразилии. Например, в Бразилии с 1900 по 1950 г. из 230 индейских племен вымерло около 75.
Гэппи не видит для индейцев будущего, и, может быть, именно поэтому он слегка идеализирует жизнь индейцев, еще не соприкоснувшихся с «цивилизацией». «Будущее ничего не сулит им (индейцам), они могут лишь образовать угнетенный класс тружеников», — говорит Гэппи.
Ему кажется, что самое лучшее было бы оставить индейцев в их прежнем состоянии. Но он не прав, или, точнее, не вполне прав. Будущее не сулит индейцам ничего, кроме эксплуатации и угнетения не вообще, а лишь в данных конкретных условиях, существующих в Британской Гвиане, условиях колониального режима. Вообще же говоря, культуру индейцев надо поднимать до уровня современных передовых народов, но именно поднимать, а не бессмысленно разрушать, как это делают миссионеры.
Главный враг индейцев — капиталистическая система, существующая в странах Южной Америки, миссионеры же лишь авангард капиталистов, расчищающий путь для превращения индейцев тропических лесов в резерв наиболее дешевой и бесправной рабочей силы для плантаторов.
Путь же, обеспечивающий сохранение и возрождение индейской культуры, указан в программах коммунистических партий южноамериканских государств. А образцом правильной национальной политики, применимой к индейцам тропических лесов, может служить национальная политика Советского государства по отношению к малым народам Севера.
Будущее индейцев не в их изоляции от белого и метисного населения Гвианы и Бразилии, а в их активном участии в борьбе за демократию. Гэппи не понимает этого, но тем не менее его книга — ценный вклад в дело защиты индейцев, потому что Гэппи подчеркивает свойственные индейцам лучшие человеческие качества: ум, миролюбие, доброту, товарищество и любовь друг к другу. И нельзя не согласиться с автором, что «это… хорошие, достойные уважения люди».
Если же автор отмечает некоторые отрицательные черты индейцев, он стремится их как-то объяснить. На пример, Гэппи сообщает, что индейцы иногда крали продовольствие у миссионеров. Гэппи правильно объясняет это неразвитостью понятия собственности у индейцев. И действительно, согласно нормам первобытнообщинного строя, человек, имеющий две одинаковые вещи, отдает одну из них человеку, не имеющему ни одной такой вещи. Кроме того, надо подчеркнуть, что почти все путешественники, побывавшие у индейцев, живущих изолированно от белых, подчеркивают исключительную честность этих индейцев. Случаи воровства известны лишь у племен, уже испытавших влияние капиталистической цивилизации.
Правдивый, полный симпатии к индейцам и богатый ценным этнографическим материалом рассказ Гэппи о малоизученных племенах, несомненно, будет с интересом встречен как этнографами, так и широкими кругами читателей.
На протяжении книги перед читателем возникает четкий образ автора — страстного и волевого исследователя, натуралиста в широком смысле слова.
Н. Гэппи непрестанно встречал трудности: бездорожье, отсутствие надежной карты, невозможность ориентироваться в гуще тропических дебрей, постоянный недостаток продовольствия, болезни индейцев-носильщиков и проводников, недоброжелательство отдельных рабочих (в особенности тех, кто соприкоснулся ранее с западной «цивилизацией» и ее атрибутами: деньгами, миссионерами, торгашами), физические лишения, тяжелые климатические условия и многое другое.
Но автор твердо стремился к выполнению своей задачи и неотступно продвигался вперед. И хотя он тоже иной раз попадал под угнетающее воздействие тропического леса, он непрестанно горел жаждой исследования и успешно завершил его.
Специалисты с интересом будут ждать публикаций о результатах его ботанико-лесоведческих исследований. Но перед широкой общественностью автор уже выполнил свой долг — он написал книгу, где правдиво и ярко обрисовал жизнь тропического леса, с которым неразрывно сплетена жизнь безвестных индейских племен, убедительно показав при этом, что им — сынам природы — даже на такой примитивной стадии материальной культуры свойственны лучшие черты Человека.
Доктор биологических наук Родин Л. Е.,
Кандидат исторических наук Файнберг Л. А.
Часть первая. Страна ваи-ваи
Перелет
Меня беспокоила погода. У нас в Джорджтауне, столице Британской Гвианы, вот уже почти месяц было ясно, а у бразильской границы, там, куда я собирался, все еще шли дожди. От погоды зависел успех наших планов: мы хотели посадить самолет на сыром травянистом клочке земли, который расчистили в годы войны. Ганнс-Стрип — так называлась эта посадочная площадка — был затерян в самом центре бескрайних лесов, простирающихся от саванн на юг до самой Амазонки.
Половину года прогалина бывала затоплена, летали туда очень редко, и в последний раз три недели откапывали самолет из мягкого грунта и осушали площадку для взлета. Наш пилот Уильямс, один из выдающихся мастеров «лесного» пилотажа, сомневался, удастся ли вообще посадить самолет там в середине сентября. Если мы не сможем приземлиться, драгоценное время будет потеряно, не говоря уже о том, что тогда мне предстоит с тяжелым грузом снаряжения и продовольствия добираться
