в большей степени чепуховые), но его это не волновало.
- Привет, Гейб. – Я не скрывал нетерпение.
- Чего это ты так рано домой собрался? – он оглядел мой рейдер.
Я аккуратно прикрыл рукой недавно встроенную приборную панель (незачем ему знать, что я незаконно модифицирую зарегистрированную технику).
- Эмме сегодня исполнилось пять.
- Время летит, да, дружище? – усмехнулся Гейб. «Дружищем» я его мог назвать с натяжкой. – Только вчера, помню, ты бегал, собирал бумажки, чтобы переселиться на поверхность, а теперь уже пять. – Маршал покачал головой. – Ума не приложу, как ты так ловко все провернул. Я уже год пытаюсь добиться разрешения на переселение.
- Попробуйте с Элли родить ребенка, - посоветовал я Гейбу и включил питание рейдера.
Машина мягко загудела и едва заметно завибрировала. Черт, нужно поправить кое-какие контакты. Эта рухлядь не рассчитана на мои модификации.
Гейб расхохотался, услышав мои слова. Я, правда, не понял, что в них смешного.
- Ладно, удачи тебе, Киллиан! Повеселитесь там!
Я едва удержался, чтобы не поморщиться. Не люблю, когда треплют мое имя почем зря.
Рейдер мягко поднялся в воздух, слегка вдавив меня в кресло, и начал медленно снижаться, разрезая верхние слои атмосферы. Я не любил летать на автопилоте, выбирая каждый раз новый маршрут, но сегодня совершать прогулочный полет не хотелось. Мне не терпелось вручить Эмме подарок. Когда офис «Эль Дьябло» скрылся в облаках, я нажал кнопку на встроенной мною панели, и рейдер рванулся вперед на такой скорости, что дух захватывало. В считаные секунды я оказался дома и опустил машину на заднем дворе. Пока я отстегивал ремни безопасности и глушил питание, из дома выбежала Эмма. На ней было легкое голубое платьице, а светлые кудряшки с бантами развевал легкий ветерок.
- Папа! Папа приехал!
Я спрыгнул на землю и подхватил Эмму на руки. Ее детские ручонки изо всех сил стиснулись меня за шею в объятии, полном любви.
- Мама такой торт приготовила! Там целых три этажа! Лебеди плавают на нашем озере и даже домик наш есть! Там и я, и мама, и ты! – радостно защебетала девочка, болтая ногами.
- Такой торт и есть жалко, - согласился я с дочкой и опустил ее на землю.
- Папа, я стала выше? Посмотри, стала? Ну стала же?
Я опустился на одно колено и приложил руку к макушке дочки, как бы измеряя ее высоту.
- На целый сантиметр. Скоро меня догонишь.
Эмма счастливо улыбнулась и запрыгала на месте от счастья. Я всегда звал ее солнышком, потому что она излучила только любовь, тепло и счастье.
- Хочешь посмотреть на свой подарок?
Я достал из кармана прозрачный пластиковый прямоугольник, на котором то исчезали, то появлялись неоново светящиеся буквы.
- Это билет? Куда это билет?
Эмма взяла из моих рук прямоугольничек, и буквы вспыхнули от био-контакта с его владельцем.
- Компания «Эль Дьябло», крейсер «Аркадия», класс 14А, вылет 21-го числа пятого месяца, 10:00 по местному времени, место назначения «Планета Четырех Солнц», космопорт «Z»… - по слогам прочитала девочка и закричала от радости. – Папа, это же билет на ЧС!!! Мы летим на ЧС!!!
Я улыбался, глядя как прыгает от радости моя дочь. Эмма понеслась в дом, показывать билет маме. Забрав из рейдера планшет с чертежами, я отправился следом за ней.
Катрин постаралась на славу, украсив наше жилище как можно более празднично. По дому бегали дети, с которыми Эмма дружила в школе Начального космологического образования. Это были, своего рода, курсы, на которых детей обучали основам выживания в космосе, обращению со всеми видами связи, чтобы уметь подать сигнал бедствия; объединенному языку, на котором должны были говорить все разумные существа и многому другому, необходимому в наш век. Самым важным был язык, на котором велись документы и разговаривали все от мала до велика. Жизнь формировалась в разных уголках Вселенной, и нашу галактику населяли пришельцы со всех ее концов. Языки формировались по-разному, и никто никого не понимал. Встала острая необходимость найти универсальное средство для общения, и лингвистами начал активно разрабатываться язык, доступный для произношения всем известным разумным существам. Не могу назвать его звучным или красивым, но говорить на нем приходилось большую часть жизни. Мой родной язык был куда мелодичнее, хоть я и не помню его названия и не смогу написать на нем ни слова. Дома мы говорили только на нем.
- Я скучала, - раздался нежный шепот моей жены, и Катрин, подошедшая сзади, нежно обняла меня за плечи. – Эмме очень понравился твой подарок. Кажется, она уже собирает вещи.
- Вылет же только через неделю, - улыбнулся я, поворачиваясь к жене, и поцеловал ее.
Катрин обвила мою шею руками, и мы спрятались в небольшую нишу в стене, чтобы нас не увидели дети. Да, я очень любил свою жену. Она была самым прекрасным созданием во всей Вселенной. Я вытащил заколку из ее светлых волос и нежно провел кончиком носа по ее шее.
- Катрин, я люблю тебя.
Я спустил бретельки легкого платья с ее плеч, чтобы насладиться их бархатной кожей, и еще крепче прижал к себе. Мне невыносимо хотелось уединиться с ней в нашей комнате, но приходилось ждать до вечера.
- Киллиан, нас дети ждут, - голос Катрин был наполнен ответным желанием.
Я поддел тоненькую бретельку зубами и нежно вернул ее на место.
- Эмма сказала, ты приготовила просто фантастический торт.
Катрин усмехнулась.
- Я отредактировала один рецепт в кулинарной программе, добавив туда кое-что свое.
Она запустила руки в мои волосы, и я закрыл глаза от удовольствия.
- Это запрещенный прием, - севшим голосом произнес я. – Ты же знаешь, я теряю голову, когда ты так делаешь.
- Знаю, - улыбнулась Катрин и убрала руки. – Идем к детям.
Мы покинули наше убежище, и я отправился переодеться. Моя жена опять поменяла расположение комнат, но я уже настолько к этому привык, что без труда нашел нашу. Поставив в уме галочку все-таки сделать голографические таблички для дверей, я достал из шкафа светлую рубашку и джинсы. Тысячи лет научно-технического прогресса, а люди так и не придумали ничего удобнее джинсов. Открытый космос не в счет. Там волей-неволей приходиться носить
