головой, но яйцо взяла. Покрутила в руках. Поднесла к уху и тряхнула.
- Так и чё? Дед, всё, маразм пришёл? Яйцо как яйцо, что не нравится-то? Не болтун вроде.
- А ты разбей его, разбей! – Палыч повысил голос, сунул бабке нож. Ага, маразм у него. Нет уж, покоптим ещё небо, здоровье, слава те Господи, ещё позволяет. И мозги пока – всем мозгам мозги. Пока не чипируют, жить можно...
А Зоя прошла к сковородке, тюкнула поперёк яйца ножом. Потом – ещё раз. И ещё. Пробурчала что-то под нос и пару раз попробовала разбить об бортик сковороды.
- Видала? – Палыч усмехнулся в бороду. – Такая вот курочка Ряба. Золотое, может?
- Из золота в этом доме только мои зубы, - проворчала бабка. Правда, беззлобно совсем – всё её внимание занимало яйцо. Точнее, новые попытки разбить его ножом.
- Было бы золото, - обрадовался дед. По этому поводу он всегда был рад Зою попрекнуть. – Если б ты его всё цыганке не отдала. Вместе с моей пенсией.
- Да не знаю я, как она меня уболтала! – бабка тут же завелась, как «Жигуль» с толкача. – Всё, в холодильник его убирай, внуку отправим. Не разобьёт – так хоть в этом своём интернете найдёт, что это такое.
- Мож, молоточком тюкнуть?
- По башке себе тюкни, нечего продукт переводить!
Дед забрал яйцо, хитро усмехнулся – и влепил им с размаху по полу. Зоя ахнула – яйцо же пару раз со стуком отскочило от половика, закрутилось на месте. Целёхонькое.
- Дурак старый, - кивнула бабка и, махнув рукой, двинулась на выход из кухни.
Палыч, кряхтя, наклонился и поднял яйцо. Странное ведь дело – вроде же обычное, беленькое. Не тяжелей и не крупнее любого другого. А в яичнице из-за него теперь только три «глаза». Ну ничего, сальца сейчас порежет, горчицы капнет. Горчицу Зоя ядрёную делает...
А яйцо... Яйцо – в холодильник. Ехай его.
***
- Старый, а старый! – раздался громкий шёпот над ухом. – Спишь?
- Ну чё там, - проворчал Палыч сонно. – Щас я, лягу на бок, храпеть не буду...
- Да не спи ты! – зашипела Зоя, и в рёбра ткнулся её локоть. Крепко так ткнулся, Палыч аж охнул. – Ты послушай – шум на кухне какой-то. Слышишь?
Дед много чего мог бы сказать о том, что думает и про бабку, и про слух её, и про шум, и про локоть... Но тут за стенкой и вправду что-то глухо стукнуло, зашуршало.
- Слышал, слышал? – после бабкиного громкого шёпота звуки тут же прекратились.
- Крысы поди опять завелись, - Палыч вздохнул. – Завтра в райцентр за отравой съездим. И в подпол капканы поставлю...
- Максим, страшно мне, - Зоя запричитала, и Палыч поморщился. Хотя, чего морщиться-то? Надо идти, разгонять паразитов, или до хлеба доберутся, или до крупы...
- Ладно, пойду, шугану гадов, - дед сел, почесал через майку худую волосатую грудь. Пошарил по тумбочке – но очки не нашёл. Куда засунул-то опять?
- Не ходи, вдруг воры, - бабка тут же повисла на руке. Вот баба есть баба, чего хочет то? Раз страшно – значит, надо идти и проверять. Чё тогда останавливать-то? Да и какие тут к едрёне матери воры?
- Лежи давай, - проворчал. – Ружьё возьму.
Зоя замолчала. Конечно, ни в каких воров он не верил. Но успокоить же бабку надо?
Встал, натянул треники. Из-под кровати вытянул чехол с ружьём. Оно, по-хорошему, в сейфе лежать должно. Сейф даже есть – только несподручно с ним. А участкового в селе всё равно нет, проверять некому. В их крошечном селе, в общем-то, вообще ничего нет, даже магазинов. Только почта – и та работает в понедельник, среду и пятницу.
Вынул из чехла свою двуствольную горизонталочку, переломил и зарядил патронами с дробью. Мелкой – на утку. С предохранителя, естественно, снимать не стал.
- Всё, мать, на войну иду, - усмехнулся в бороду. – Тут сиди, а то стрельну ещё с перепугу.
Судя по движению в темноте, Зоя судорожно кивнула. Без очков точнее всё равно не было видно.
***
Избу построил ещё батя, Царствие ему Небесное. Хорошую избу, большую: три комнаты и кухня с огромной русской печью. Сын сколько предлагал переделать планировку, пристройку под кочегарку поставить, печь с кухни убрать. Нет уж. Вот помрут с бабкой – и пусть что хотят делают. А пока нехай.
Чтобы до спальни добраться, надо через все комнаты пройти. Из сеней в кухню. Из кухни – в зал. Потом гостевая спальня, потом уже их с Зоей. Проходишь квадратом, так что кухня как раз через стену от их спальни. Палычу сейчас, впрочем, предстоял обратный путь.
Открыл дверь комнаты (привыкли её закрывать ещё с тех пор, когда с детьми жили), двинулся на кухню, особо не таясь. Бабка пусть что хочет думает, но шумят там крысы. Да и если не крысы, какая разница? Вор, пенсионер – не важно. Главное, у кого ружьё.
Зайдя на кухню, щёлкнул выключателем. Лампочка вспыхнула на миг – и погасла. Перегорела, зараза. В углу что-то хрустнуло. Дед повернулся, взглянул на холодильник. Тоже – хороший, здоровенный. Сын подарил.
Верхняя дверца была распахнута настежь. В холодильнике лампочка тоже давненько так уже не горела. Но сейчас... Сейчас из тёмного нутра бытовой техники светились оранжевыми пятнами два глаза навроде кошачьих. Нормально без очков всё равно было не разглядеть.
Это что, котяра в избу залез? А как он холодильник открыть умудрился?
И тут Палыч заметил свисающий из холодильника до самого пола... хвост? Сердце тут же пропустило один удар, майка вмиг прилипла к покрывшейся холодным потом спине. Это что там за зверюга-то сидит? Змея большая, что-ли? Или вообще пришелец из открытого космоса?
Несколько долгих секунд царила тишина. Замер Палыч, замерла тварь в холодильнике – просто продолжала сверлить его взглядом. Ох, и даже без очков ощущалось, что нехороший это взгляд. Может, и к лучшему, что он сейчас ни черта не видит...
Дед щёлкнул предохранителем, глазастая нечисть мягко спрыгнула из холодильника на пол, показавшись наконец целиком. Туловище – толстое, короткое, размером с двадцатилитровое ведро. И с чем-то навроде гребня вдоль хребтины. Голова с непонятными пучками по бокам. Четыре лапы и длинный хвост. Как вообще в холодильник влез – не понятно.
По телу табуном пробежали мурашки, волосы
