пытался войти, кричала:
– Уйди, Адам, ты ничем не поможешь, я справлюсь сама!
Наконец на мгновение все смолкло. Томительная тишина показалась Адаму бесконечной. И вдруг раздался крик. «Это не Ева!» – пронеслось у него в голове.
Он вбежал в хижину. Ева лежала на полу, измученно улыбалась и держала в руках маленького человечка, который непрерывно кричал и тыкался в Еву, будто что-то искал. Наконец маленький нашел грудь и затих. Адам и Ева молча смотрели друг на друга, взгляд у обоих стал нежным, но в то же время напряженным. Губы их чуть шевелились, они хотели что-то сказать, но не находили того – самого важного в их жизни слова.
Господь что-то шепнул, и в тоже мгновение они одновременно произнесли:
– Люблю… тебя!
Адам вышел из хижины, поднял взгляд на небо, медленно опустился на колени и сказал:
– Ты велик, Отец, ты велик!
Слеза стекла по щеке Старика.
Начиналась эпоха Человека!
Миф о Сизифе. О чем молчит легенда
Сизиф стоял на вершине горы и, обливаясь потом, удивленно и растерянно смотрел на большой камень, лежащий рядом с ним, который он только что закатил сюда. Он оглянулся вокруг и удивился тому спокойствию и равнодушию, которые ощущал: не было ни слез, накатывающих на глаза, ни чувства отчаяния. Не подступал ком к горлу от мысли о том, что вот уже много веков там, наверху, над царством мертвых в мире живых людей о нем давно никто не помнит. Не было чувства страха перед богами. В душе у него осталось только чувство одиночества.
«Проклятая» прозвал он эту гору, не зная ее настоящее название. Да и было ли у этой вершины название, его совершенно не интересовало.
Веками, толкая тяжелый камень перед собой и стремясь достичь с ним вершины, он робко и наивно надеялся на то, что это когда-нибудь произойдет. И каждый раз, когда ему оставалось совсем немного до своей цели, камень выскальзывал из его рук и с грохотом скатывался к подножию горы – горы, которая возвышалась над всеми остальными горами вокруг. Этим поистине адским и бесполезным трудом он занимался уже почти семь веков. Таково было наказание богов за неоднократный обман их Сизифом и до смерти, и после, и за его многочисленные пороки при жизни.
– Да, наши греческие боги держат свое слово! – в который уж раз с того времени, как он покинул родной город Коринф и был повторно и окончательно низвергнут в царство Аида, брата Зевса и Посейдона, говорил сам себе Сизиф, пока камень катился вниз. – Бессмысленная и глупая работа! Сизифов труд – так люди будут называть то, что я делаю, и буду покрыт я вечным позором: так сказали боги. Они долго думали, прежде чем приговорить меня к такому наказанию.
Он уже давно привык разговаривать сам с собой, поскольку за все прошедшие века не видел ни одного человека.
Но все это было раньше, а сейчас Сизиф стоял на горе, любуясь представшими его взору видами горных хребтов, их отрогов и бесконечного количества речушек и ручейков, извивающихся между ними. «Странно, что я никогда не замечал такой красоты вокруг себя», – подумал он и начал не спеша спускаться с горы, оставив камень лежать на вершине.
Спустившись с горы, Сизиф сел на большой плоский выступ в скале. Вокруг него лежали груды расколовшихся камней. «Сколько же их не выдержало при падении ударов о гору, а ведь я после того, как камень раскалывался, следующий выбирал покрепче и без трещин». Взглянув на вершину горы, он впервые усомнился в том, что в его силах было закатывать огромные глыбы на столь высокую гору. «Неужели это было на самом деле?» – мелькнула у него мысль.
– Они долго думали! – сказал он громко, уже никого не боясь, и впервые за века расхохотался, да так, что его смех, многократно отразившись от ближних и дальних гор, слился с его собственным смехом. Казалось, что смеялся над богами весь мир, окружающий Сизифа.
– Но почему я спокойно сижу и ничего не делаю? – разговаривал он сам с собой. – Почему пропал страх перед богами? Впрочем, они и не проверяли никогда, чем я тут занимаюсь. Наверное, уверены в том, что никто не может ослушаться их приговора, а значит, нечего и проверять.
– Да! Именно так, – ответил он сам себе.
За много веков Сизиф впервые ощутил, как сильно у него болят все мышцы тела. Но только он попытался растереть их, как тут же почувствовал, что не в силах пошевелить руками, и он медленно стал сползать с выступа в скале, пока не оказался лежащим на каменистой поверхности. Он даже не почувствовал, как острые камни врезались в его тело. Сизиф лежал, глядя вверх и радуясь темным свинцовым облакам, проплывавшим над ним. «А есть ли небо, там, за облаками?» – подумал он и тут же рассмеялся, настолько эта мысль показалась ему абсурдной и глупой.
Впервые ветер высушил его тело от пота. Из одежды на нем ничего не было: время истерло его хитон до последней нитки. Снова взглянув на гору, он подумал: «И ведь самую высокую выбрали – эти боги!»
Вскоре он услышал веселое журчание воды и, повернув чуть голову, увидел недалеко от того места, где он лежал, ручеек. Он смотрел на него и мечтал напиться. После нескольких попыток ему все-таки удалось перевернуться на живот. Полежав так некоторое время, чтобы отдышаться, Сизиф пополз к ручью. Не одну женщину он не желал так сильно, как сейчас желал напиться из этого ручья. С огромным трудом он добрался до воды.
– Свобода! – вдруг услышал он чей-то громкий вопль, сделав первый глоток воды, и тут же понял, что это был его собственный голос.
Напившись, он откинулся на спину и тут же забылся в глубоком сне в этом не понятном ни одной живой твари подземном царстве смерти, горя и страданий.
Проснувшись, Сизиф пошел куда глаза глядят, все дальше и дальше уходя от проклятой горы. Вскоре он увидел между гор открытое пространство и устремился туда. Выйдя на равнину, он, не задумываясь, продолжил двигаться вперед. «Лишь бы как можно дальше от этих гор!» – уверенно решил Сизиф.
Наконец он наткнулся на натоптанную и пустынную дорогу. Недолго думая, Сизиф пошел по ней, вдыхая воздух полной грудью и радуясь тому, что ноги больше не натыкаются на острые обломки камней. Он останавливался только затем, чтобы напиться из очередного ручья, и никак не мог окончательно утолить жажду,
