был ее выбор. Она боялась забеременеть, остаться без поддержки мужчины и повторить судьбу своей матери.
До этой ночи она была так уверена в Алексе, что чуть было не…
Сейчас даже вспоминать о той сцене, которую она увидела, было унизительно.
— И чем же он занят? — спросил Константин, вальяжно развалившись в кресле. Обычно он выглядел суровым и неприступным как скала, но в данный момент ей показалось, что он доступен для общения.
Воротник его рубашки был застегнут, и в вырезе виднелась загорелая грудь, покрытая темными волосками. Рукава были закатаны до локтей, и Морган, не удержавшись, залюбовалась его мускулистыми предплечьями.
Его лицо было словно высечено из камня резцом скульптора. Глаза были черными как ночь, а волосы — цвета воронова крыла. Одним словом, он выглядел как герой готического романа, мечта одинокой девушки, чьим единственным утешением всегда были книги.
Как жаль, что он старший брат ее бойфренда.
Как жаль, что он ее ненавидит.
Но больше всего ей жаль, что она стоит перед ним в одном кружевном белье.
— Какое невезение, — мрачно произнес он. — Ты нарядилась для сегодняшней ночи, а мужчина, с которым собиралась ее провести, занят. Позволь узнать, его вниманием завладела другая женщина?
— Да, и я думаю, что тебе это известно, — ответила Морган, приняв небрежную позу. Она слегка опустила одно плечо, и бретелька кружевного бюстье соскользнула с него. Когда она его надевала с определенной целью, оно казалось ей соблазнительным, сейчас, когда обстоятельства изменились, сделалось опасным.
— Я не в курсе похождений своего брата. Если бы я вел учет всех его пассий, у меня не оставалось бы времени на другие дела. Ты должна понять, почему я всегда был настроен против тебя. Для меня ты просто одна из многочисленных подружек Алекса. Его очередной сомнительный выбор.
Его слова задели Морган, но она запретила себе на них реагировать.
— Твой брат тебя любит, — сказала она вместо этого. — Он считает тебя самым замечательным человеком во всем мире.
— Как там говорится? — Константин посмотрел на свои руки, затем снова поднял взгляд на нее: — Точно. Подражание — это самая искренняя форма лести. Моего брата нельзя назвать даже жалкой пародией на меня, и я думаю, что ты это понимаешь.
От его надменного тона по ее спине пробежала дрожь. Ее соски затвердели под тонким кружевом.
— Мне хотелось бы узнать, как ты оказалась здесь в таком виде.
— Я тебе уже говорила. Я…
Наверное, ей лучше молчать, чтобы не потерять свое достоинство.
«Он и так уже думает о тебе худшее. Если ты расскажешь ему все, ты ничего не потеряешь».
— Я решила проникнуть в его спальню сегодня ночью, чтобы сделать ему сюрприз. К сожалению, я не знала, что некоторым мужчинам не следует делать сюрпризов. Я пошла в ванную переодеться. Я находилась в углу его комнаты, когда он пришел туда с девушкой. Я не могла допустить, чтобы они меня заметили, и выскользнула на балкон. Спуститься с четвертого этажа я не могла, поэтому решила перебраться на балкон соседней комнаты. Я надеялась, что она пуста, но здесь неожиданно оказался ты. Это был еще один сюрприз.
— Какая интересная история. — Он пристально посмотрел на нее, и она физически ощутила на себе его взгляд. — Было бы жаль, если бы ты зря надела этот наряд, правда?
Внизу ее живота все как-то странно затрепетало.
Морган собиралась переспать с Алексом, хотя он никогда не вызывал у нее подобной реакции. Но одного взгляда Константина оказалось достаточно, чтобы разжечь в ее теле огонь.
«Ты начиталась романов, идиотка, и у тебя разыгралось воображение».
Нет, она не идиотка. Она просто хочет, чтобы ее любили.
Морган Стэнфилд никто никогда не любил. Для своей матери она всегда была обузой, а отцу, которого не знала, было на нее наплевать. Встретив Алекса, она подумала, что наконец нашла свою любовь. Но он не любил ее, а просто играл с ней. А Морган была просто наивной дурочкой, которая совсем не разбиралась в людях. Которая была такой же безответственной, как ее мать, готовая броситься на алтарь любви, потому что думала, что нашла свою вторую половинку.
Морган всегда считала себя реалистом и прагматиком, но, похоже, ошибалась, раз оказалась в такой нелепой ситуации.
— Ты так думаешь? — спросила она.
— Жаль, когда женщина наряжается, но ей некуда пойти, — промурлыкал он. Это было так не похоже на его холодный, отрывистый тон, которым он обычно с ней разговаривал. — Ты очень красивая, Морган.
Морган знала, что хороша собой, но привлекательная внешность всегда лишь создавала ей неудобства. Ее рыжие волосы и ярко-зеленые глаза делали ее заметной в толпе. Для девушки, которая хотела полностью посвящать себя учебе и работе, красота была обузой.
Ее никогда не волновало, считает мужчина ее красивой или нет, но по какой-то причине мнение Константина о ее внешности было для нее важным.
— Ты считаешь меня красивой? — спросила она.
— Да. Но я уверен, что ты знаешь, что ты красивая.
— Возможно. Но я думала, что ты меня презираешь. Что ты не видишь во мне никаких добродетелей.
— Ты считаешь красоту добродетелью?
Она часто заморгала:
— Нет. Я имела в виду не это.
— Красота — это порок, — сказал он. — Будь это не так, я вытолкал бы тебя в коридор. Но твоя красота — это моя слабость. Ты как подарок, который ждет, чтобы его развернули.
— Что, если я тебя не хочу?
Не отрывая от нее взгляда, он медленно поднялся и подошел к ней. Морган смотрела на него, затаив дыхание.
— Не лги, моя дорогая. Это оскорбляет нас обоих. Ты хочешь меня с того самого дня, когда впервые переступила порог дома моих родителей. И чем более суров я с тобой, тем сильнее ты меня желаешь.
Константин был прав, и она ненавидела его за это. Морган помнила их первую встречу, которая состоялась шесть месяцев назад. Брат Алекса посмотрел на нее так, словно она была каким-то омерзительным существом, а Морган подумала, что он красив и сексуален.
Тогда Морган была рада присутствию веселого, дружелюбного Алекса. Оно защитило ее от горящего презрительного взгляда его старшего брата. Но сейчас они с Константином оказались лицом к лицу, и ничто не сможет ее защитить.
— И ты должна знать, как я тебя хочу.
Константин не схватил ее за руку и не рванул на себя. Вместо этого он протянул руку и провел подушечкой большого пальца по ее ключице. Это прикосновение разожгло внутри ее огонь. Грудь заныла под тонким кружевом.
— Я знал, что ты красива, —
