с размаху.
– Эй, деда! Ты тут не спишь? – вместо приветствия прокричал из прихожей Алешка. Александр Евгеньевич до сих пор не мог привыкнуть к циничности и невоспитанности внука. Ну как же можно не поздороваться с домашними, войдя в квартиру, особенно с пожилым человеком? В годы юности ветерана ни один ленинградец такого себе не позволял.
– Не сплю. Что в школе нового? – поинтересовался дед.
– Да ничего. Вот про войну сегодня опять рассказывали и про немцев. Надоели уже с этой древней, как говно мамонта, войной. Просто майские праздники скоро, вот училка и задала сочинение писать на тему побед и героизма, – сообщил Алексей.
– Ну, ты это, внучек, не выражайся. Та война тебе не говно мамонта. Благодаря победе в той войне ты сейчас на свете живешь. А не было бы победы, не только тебя, но ничего из того, что вокруг, не было бы. Питера, как такового, не было бы. Разрушили бы немцы город, сравняли с землей, как они того и желали, – строго сказал дед.
Алешка ухмыльнулся, повесил куртку на вешалку и, не разуваясь, побежал на кухню. Там он открыл большой холодильник и начал нетерпеливо шарить внутри него в поисках еды.
– Только не надо мне сказки рассказывать, я большой уже. Если бы победили немцы, то мы жили бы сейчас в Германии, вот бы было круто! – выкрикнул с кухни Алешка, ставя кастрюльку с супом на плиту.
– Дурак ты. Леха – дуреха. Вот ты кто. Никого бы немцы не пощадили, уморили бы всех нас. Кого в лагерях бы сгноили, кого в рабы в Германию на работы отправили до самой смерти трудиться за еду, а кого и просто расстреляли бы. Не было бы здесь никого. Если только одни немцы, может, еще финны, а русских убили бы всех. Такой у них был план, хотели они сгубить все славянские народы, а наш город полностью разрушить.
– Да ладно, деда, иди лучше супчик есть, составь компанию, а то одному мне скучно, – позвал Алешка, пропустив слова старика мимо ушей. И добавил:
– Вот сейчас поем и буду в сети с ребятами тусоваться. Мы договорились сегодня попробовать отрядом в корабли поиграть. А уроки вечером сделаю.
Александр Евгеньевич вошел в просторную кухню и сел за стол напротив внука. Есть не хотелось, аппетита в последнее время почти совсем не появлялось, но он налил себе тарелку грибного супа из шампиньонов, который накануне сготовила невестка. А надо сказать, что при всей своей взбалмошности, жена сына готовила неплохо. Это умение составляло одно из немногих ее достоинств. Стервой невестка оказалась отменной, с мужем она постоянно ссорилась, воспитанием сына почти не занималась, да еще и самого Александра Евгеньевича пыталась «строить».
Но жизнь научила Александра Евгеньевича, что на еду не обижаются. Потому он взял ложку и хлеб и, наблюдая за тем, как неаккуратно кушает его невоспитанный внук, у которого суп время от времени выплескивался из ложки и капал с подбородка, начал молча есть.
Но Алешка молчать не любил, болтливостью и суетливостью он пошел в мать, а потому продолжал тему:
– Вот я сейчас в компьютерную игру про корабли играю, так там немецкий линкор «Тирпиц» – самый крутой корабль. А до этого в танки играл, так там немецкие панцеры, вообще, супер. Не понимаю я, как это немцы могли проиграть нам войну с такой техникой. Мы победили, мне кажется, только потому, что нам Штаты и Англия помогали и немцев от нас отвлекали. А то подогнали бы немцы к Ленинграду свои линкоры «Тирпиц» с «Бисмарком», да «Гнейзенау» с «Шарнхорстом», да и разнесли тут все ко всем чертям. Да и вообще, город надо было сдать вовремя, тогда и блокадники не померли бы от голода.
Дед перестал есть и отложил ложку. Сказал сурово:
– Вижу, что дорос ты до сознательного возраста, балаболишь вовсю, а ничего, дурак, не знаешь и не понимаешь. А раз не знаешь, то и не говори на эту тему. Потому что несешь ты полную околесицу. Ерунда одна у тебя получается. И чему только вас в школе теперь учат? Ты даже есть нормально не научился, чтобы суп по подбородку не тек, а уже рассуждаешь, как либерал из «пятой колонны». В интернете своем бреда всякого набрался.
– Ну да, в интернете так и пишут, что надо было вовремя объявить Ленинград открытым городом, как французы объявили Париж, тогда бы и блокадники от голода не умерли, – согласился Алешка, закончив есть суп и вытерев салфеткой подбородок.
А дед продолжал:
– Дурачок ты, Лешка, да таких же дураков, как сам, читаешь и к их мнению дурацкому прислушиваешься. Не правы они очень сильно. Немцы-то от нас этого и добивались, они мечтали, чтобы мы открыли им свой город без боя, потому что были мы у них почти три года войны, пока они вокруг Ленинграда находились, как большая кость в горле. И немцы не смогли проглотить нас. Больше скажу: их наша ленинградская кость и сгубила. Фрицы оказались не в силах подойти к городу ближе. Фашисты натолкнулись на такую оборону, которую они не встречали ни в каких франциях. Они зарылись в окопы и от бессилия писали в своих листовках, которые с самолетов на головы нам бросали, чтобы мы сдали Ленинград, как Париж сдали им французы. Да только не на тех напали. Не французы мы. Стояли мы насмерть. От голода, холода, бомбежек и обстрелов горожане умирали, но не сдались, выстояли в осаде и победили немцев, прогнали их, в конце концов, от нашего города. Заводы в Ленинграде всю блокаду работали и отправляли на фронт оружие и боеприпасы. И вот такие пацаны, как ты сейчас, эти снаряды делали в холоде и голоде.
Ленинград, Кронштадт и Ораниенбаум немцы не только не смогли ни взять, ни уничтожить, несмотря на всю их хваленую технику, а и продвинуться даже на километр в сторону города нигде не смогли. После первоначального рывка, когда с наскока взяли ближние пригороды: Пушкин, Красное Село, Стрельну, Петергоф, Мгу, Синявино и Шлиссельбург – немцы выдохлись, и как встали, так и стояли. Да и ближние пригороды, кстати, во многом из-за нашей собственной расхлябанности и разгильдяйства фрицы взяли. Отступали наши неорганизованно, в панике перед немцами. Вместо того, чтобы укрепляться и обороняться на местах, многие командиры бросали позиции, технику, оружие и людей и бежали от немцев первыми, как последние трусы.
Запаниковали и партийные наши чинуши, город и флот минировать начали, к бегству уже готовились, а не к обороне. Но в самый критический момент приехал суровый Жуков и навел
