вздохи ассамблеи, когда Джимми слетел с потолка замка. Джимми предупредил нас о появлении армии в Оскале. К сожалению, за его своевременное предупреждение пришлось расплачиваться секретностью Ире.
До этого момента Ире оставались незамеченными на протяжении более чем пяти поколений. Теперь Брумы знали, что целый другой народ существует… где-то. Так же они знали, что у этих людей есть пристёгивающиеся крылья. Не знаю, вычислил ли кто-нибудь местоположение Ире — не удивлюсь, если Джован догадался. Но даже если нет, другим Брумам не потребуется много времени, чтобы понять, что единственное место, достаточно опасное, чтобы оправдать использование крыльев, это смертоносные острова Оскалы.
На Гласиуме секреты практически приравниваются к валюте. Ассамблея держится замкнуто. Но, в конце концов, кто-нибудь разболтает эту информацию.
Слухи о «летающих людях» распространятся. Обстоятельство, о котором я не горю желанием рассказывать лидеру Ире, Адоксу.
* * *
Я приземляюсь на остров Адокса позади Джимми. Ире окутан тишиной.
Низкие, пыльные палатки, установленные на близлежащих островах, неподвижны. Обитатели спят внутри.
С Джимми, показывающим путь, мы быстро добрались до места — в отличие от моего недавнего одиночного путешествия. Мои ноги грозят подкоситься подо мной, ослабев от долгого перелета. Я ковыляю за подпрыгивающим Джимми. Выросший в полёте, он не испытывает ни одной из моих нынешних проблем.
— Джимми, пойди и разбуди Адокса, — говорю я.
Мне немного не по себе от того, что я бужу лидера Ире. Ему, должно быть, двадцать шесть перемен, но ситуация серьёзная, и его реакция на то, что его разбудили, волнует меня меньше всего. Каждая минута ожидания означает приближение армии Татум.
Мальчик колеблется всего мгновение. Ему семь лет, и он только что понял, что разгневанная мать — наименьшая из его проблем. Адокс будет в ярости, узнав, что ребёнок собственноручно разрушил тайну Ире.
— Я должна сказать ему, — мягко объясняю я.
Дыхание Джимми становится коротким и быстрым, как только я произношу эти слова. Я тороплюсь закончить мысль:
— Но я так же скажу ему, какой ты храбрый, и что ты отправился туда по моей просьбе.
Будет справедливо, если я признаю свою часть вины. Ещё одно обещание, которое я не смогла сдержать. Кажется, их было много. В конце концов, убийца Кедрика всё ещё на свободе.
Джимми страдальчески кивает и несколько слезинок сбегает по его веснушчатым щекам. Он удаляется, волоча ноги, а я переключаю своё внимание на Флаер, ослабляя ремни и защёлкивая стержни, чтобы снять давление с натянутого материала крыльев позади меня.
Когда я оставила Джована и Оландона на крыше замка, я сказала, что у меня есть план. И он есть. Но сработает ли этот план, зависит от Адокса. Если он не позволит людям Ире помочь мне, тогда вся надежда будет потеряна. Два мира будут сражаться, что приведёт к гибели сотен людей. И это будет только начало. Это не одна битва, которую планировала моя мать, это война. Сатумы, аналогичные министрам Гласиума, и двор почитали мою мать за её предусмотрительность, создавшую запасы продовольствия. Она произносила ложь за ложью о планах на случай непредвиденных обстоятельств, если пожары четвертого сектора распространятся и сожгут Осолис дотла. Теперь я знала правду.
В хранилищах были военные пайки.
Я сомневалась, что мой народ даже сейчас в курсе её уловки.
Моя мать хотела того, чего жаждала каждая Татум до неё. Ей нужны были ресурсы Гласиума, их камень и железо. И если я права, она хотела контролировать людей. Свою личную рабочую силу. Рабов. Даже зная всё это, вторжение всё равно не имело смысла. Она ненавидела Брум и едва могла выдержать Первую Ротацию на нашей огненной родине, не говоря уже об экстремальном холоде этого мира. Гласиум может быть единственной вещью, которую она способна ненавидеть сильнее меня.
Я раскрываю руки, когда негромкое бормотание в палатке переходит в шарканье. Адокс хромает в мою сторону, и я поворачиваюсь на звук. Он выглядит старше, чем в прошлый раз, когда я его видела. Неужели он не спит по ночам, думая, сбудутся ли его опасения по поводу разоблачения? Что секрет Ире будет раскрыт? Он ещё не знает, что это уже произошло.
— Уиллоу, что привело тебя на Ире? Сейчас не лучшие времена для полётов. Силы Татум пробираются через тропу. Пока идёт армия, полёты на Ире ограничены, за исключением торговцев, — говорит он, раздраженно глядя на Джимми.
Мальчик понимает намёк и поспешно бежит к своему Флаеру, чтобы улететь.
Я чувствую вспышку собственного раздражения. Как давно разведчики Ире заметили армию? Как Адокс мог стоять в стороне и смотреть, как два мира убивают друг друга? Я сглатываю гнев и выпрямляюсь под взглядом опытного лидера.
Он не пугает в том смысле, к которому я привыкла. У Джована его сила — это его мощь. У Адокса — его опыт, от которого у меня потеют ладони.
— Именно по этой причине я здесь, — говорю я, делая шаг вперёд. — Мы должны поговорить.
Я вижу, как мои слова заставляют его закрыться. Как они скрывают выражение его лица и заставляют его быть настороже.
Отец Адокса основал Ире после своего изгнания из Осолиса. Метисы были изгнаны из Осолиса, факт, о котором я не знала, пока не нашла это убежище. Было удивительно обнаружить, как много существует таких людей. Таких, как я. Некоторые из Ире могли выдавать себя за Бруму, как я, другие — за Солати, но те, у кого были явно смешанные черты, не могли путешествовать в другие миры. Чувство вины пронзает меня, когда я понимаю, что, вероятно, именно мой дед изгнал основателя Ире.
Я следую за Адоксом, с подавленным нетерпением наблюдая, как он разводит огонь. Он пытается восстановить самообладание. Как только пламя разгорается, он опускается на гладкое каменное сиденье напротив меня. Он кладёт руки ладонями вверх на колени и поднимает голову, его жёсткие карие глаза не встречаются с моими над огнём.
— Солати продвигаются через… Великий Подъём, — неубедительно начинаю я, спотыкаясь на слове Брум, означающем Оскалу.
— Я пришла от Короля Джована. Татум Аванна пыталась обмануть нас мирным посланием, в то время как сама послала армию, чтобы истребить нас. Я читала её лукавые слова, — это было не совсем правдой, но я доверяла Джовану. — Она стремится к контролю над Гласиумом и ради этого предала Мирные Соглашения.
Адокс хмурится на мои слова, но в остальном не двигается.
— Если армия достигнет Гласиума, война неминуема, — говорю я.
Эти слова превращают его растущие подозрения в понимание.
— Конечно, она достигнет Гласиума, — резким тоном говорит он. —
