она не в духе, по ее шагам на крыльце – чем тяжелее шаги, тем ниже они склонялись над учебниками и тетрадями.
– Ната, принеси мне лекарство мое, голова раскалывается, – сказала женщина, прижимая ладонь ко лбу и болезненно морщась.
Младшая из девочек вскочила и унеслась в кухню, вскоре оттуда послышались звуки открывающегося шкафчика, бряцанье стаканов, пузырьков, ложечек. Девочка стала шепотом отсчитывать капли. Мать тем временем тяжело встала и подошла к столу, за которым сидела, согнувшись, насколько это возможно, старшая дочь. Лина втянула голову в плечи, хотя ей казалось, что втянуть сильнее уже невозможно. Она не оборачивалась, но затылком, окаменевшими мышцами спины и горящими ушами чувствовала, что мать смотрит в ее тетрадь и почти неслышно, едва шевеля губами, прочитывает строчки из ее домашнего задания. Лина пыталась следить, где сейчас читает мать. Все ее тело было напряжено, как пружина, которой никогда не суждено разжаться. Кажется, она даже перестала дышать. «Только бы все нормально, только бы без ошибок», – беззвучно молила она, сама не зная кого. И вдруг мать перестала читать. Боковым зрением девочка увидела, как она заносит палец над строчкой и тычет пальцем в слово.
– Это что? Это что, я тебя спрашиваю?
Лина молчала. Щеки горели, голова почти прижата к груди, она исподлобья пыталась разглядеть слово, в которое указывал палец матери, но слово было закрыто этим пальцем почти полностью, и она не могла увидеть ошибку. Мать начало трясти. Сначала совсем чуть-чуть, но дрожь нарастала с каждой секундой, и вот палец уже скакал по строчке, потом взлетел в воздух и мать начала орать, размахивая все еще вытянутым пальцем:
– Ну что ты за бестолочь такая?! Ты как додумалась так написать, а?! Ты что, в школе ничего не слушала? Я тебе что ли сто раз не объясняла? Ты вот так и собиралась учительнице сдать, чтоб мне потом за тебя краснеть?! Да что ж ты будешь делать с ними, у всех дети, как дети, а у меня дубины стоеросовые!
Мать вернулась к дивану и с тяжелым вздохом опустилась на него.
– Переписывай все заново, – бросила она и снова закрыла глаза, – где лекарство, Натка?
Ната медленно, мелкими шажками вошла в комнату – она аккуратно несла в ложке лекарство.
– Сколько капель накапала?
– Сорок пять.
Мать удовлетворенно кивнула, выпила жидкость из ложки и легла.
– Свою тетрадь сюда неси, – сказала она младшей девочке уже чуть более спокойным голосом.
* * *
Ника лежала на животе, опустив лицо в специальное отверстие массажного стола и полузакрыв глаза. Она прислушивалась к своим ощущениям: чувство сдавливания под банками на голове, распирания – вокруг банок; легкий шум в ушах и слабость – то ли от хиджамы, то ли от диеты, то ли от утренней капельницы. Они были с мамой в центре уже десятый день, десятый день она питалась только овощными соками на завтрак и обед, ужина не было. Каждый день начинался и заканчивался капельницей, а между ними – набор самых разнообразных процедур, некоторые из которых поражали воображение. Хиджама, например. Ника провела рукой по бритой наголо голове и нахмурилась. Волосы сбривали каждый раз, хотя она просила маму сделать разрезы где-нибудь в другом месте, на руках, например, или под коленями, но мама всегда отвечала, что доктор велел делать на голове, так как именно там сосредоточены основные болезни Ники. «Какая разница, – говорила мама, – все равно у тебя волосы не растут нормально, выпадают, не держатся. А так хоть для здоровья полезную процедуру сделаем». В хороший год они приезжали в центр только один раз, и до следующего визита волосы успевали отрасти. Нике нравились ее волосы, хоть они и были тоненькими и действительно сильно выпадали. Но с волосами она была похожа на обычную девочку, не то, что с лысой головой. Но после хорошего года всегда наступал плохой, когда они наведывались в центр по два-три раза, и тогда волосы даже не успевали отрастать больше, чем до короткого ежика.
В центре ей делали много других экзотических процедур, впрочем, для Ники они были уже вполне обычными: питье масел натощак чашками, за чем следовала терапевтическая рвота, промывания кишечника, обмазывания грязями и глиной, прогревания в странного вида камере в клубах сомнительно пахнущего дыма, стимуляция иммунитета с помощью введения сырого яйца и йода шприцом под кожу, иногда все это вместе.
Ника вспомнила, как она впервые попала сюда. Ей было, кажется, шесть или семь лет, значит, лет пять назад. Тогда она была в ужасе от происходящего – оттого, что не дают есть, от сильнейшей тошноты и рвоты, которые случались по нескольку раз в день после каждой капельницы, от уколов, разных аппаратов, иголок, вводимых под кожу, с которыми нужно было лежать неподвижно по часу… Особенно ее напугала хиджама. Нику слегка передернуло при воспоминании о первой хиджаме. Она вспомнила, как сбрили волосы. Кажется, мама тоже была не готова к такому, возможно, она не знала, что хиджаму будут делать на голове, но сбрить волосы все же разрешила, несмотря на протесты дочери. А потом Ника увидела скальпель и почувствовала, что на голове делают надрезы. В тот раз их было три. Она почувствовала, как струйки крови потекли по шее и по лицу. Затем на них поставили вакуумные банки, и от этого стало невыносимо сильно ощущаться, как кровь вытекает из ранок. Сейчас ей ставили по десять банок – шесть на голове и четыре на шее.
В ту первую поездку Нике тоже не давали есть ничего, кроме соков из свеклы и моркови, семь дней. Она едва стояла на ногах, все время просила есть, много плакала и просила маму увезти ее домой. Ее тошнило от уколов и капельниц, ее пугали неизвестные процедуры, хотелось домой к папе. Страшную хиджаму делали каждый день все три недели. Со второй недели ей разрешили есть сырые овощи и фрукты, на третьей неделе стали давать кашу на воде, без соли или масла. Она похудела на четыре килограмма, осунулась, побледнела и все время хотела спать. Когда она вернулась домой – худая, с огромными глазами, и бритой налысо головой – в папиных глазах она увидела ужас, он с сомнением поглядел на маму, в его взгляде был вопрос. Но мама сказала, что все прошло хорошо и процедуры Нике очень помогли. С тех пор они стали ездить туда регулярно. По словам доктора Каппы, для поддержания здоровья необходимо проводить чистки и профилактику два-три раза в год, можно даже каждый сезон. Со
