Однако ковбой не спешил с ответом. Он лишь задумчиво смотрел на Дэб, скользя взглядом от ее макушки к краю стола, который мешал дальнейшему обозрению. Дэб даже захотелось немедленно потрогать свои волосы, чтобы удостовериться, все ли в порядке с прической. Обычно Дэб не обращала внимания на то, какое она производит впечатление. Кроме, естественно, профессиональных качеств. Цвета ее костюмов полностью соответствовали, по ее мнению, образу банковского работника: темно-синие, угольно-серые и, конечно, черные. И ее совсем не заботило, что думают о ее внешности незнакомые посетители.
Но почему так бешено стучит сердце? Почему ей вдруг захотелось сбросить пиджак и хоть немного остудить жар, охвативший ее?
Откуда это странное ощущение, будто она давно знает этого человека? Ее чувства словно откликаются на его дыхание, его силу и мужественность. Дэб осознавала это с каждым ударом сердца.
О Господи! Да что же с ней происходит?
Ведь он всего лишь еще один разгневанный клиент, которого необходимо успокоить. Это часть ее работы.
— Давайте вы будете изображать скрягу в другой раз. Ничто не мешает вам отложить еще на несколько месяцев это чертово решение о лишении права выкупа. Вы все равно не сможете сразу продать эту собственность. Цены на землю становятся все ниже, к Рождеству ничего не изменится. Через пару месяцев Джон вновь будет на ногах. Он осмотрит свое стадо, продаст кое-что и выплатит вам все долги.
— Но мы так не работаем, мистер... — Дэб в ужасе посмотрела на ковбоя. Она никогда не забывала фамилий. Но сейчас смогла вспомнить только его имя. Дасти. И то потому, что вскользь подумала: это не в честь ли его пыльных ботинок <Дасти — от англ. dusty — пыльный.>? Ну как она могла забыть его фамилию? Нет сомнений, что ее выбил из колеи пристальный взгляд этого ковбоя.
Переведя дыхание, она попыталась взять себя в руки, не замечать, как сильно этот человек заставляет ее нервничать, и погасить какое-то странное волнение внутри при каждом его взгляде. Его немыслимо голубые глаза, казалось, видели абсолютно все.
Уголок его рта медленно приподнялся в насмешливой, кривой улыбке. В глазах засветилось веселье, несмотря на то что внешне ковбой оставался невозмутимым. Он явно хотел посмотреть, как ей удастся выкрутиться из сложившейся ситуации. И без сомнения, ее неловкое молчание доставляло ему искреннее удовольствие, потому что время шло, а он ни словом не пытался ей помочь. Это заставило Дэб продолжить свою речь.
Сделав глубокий вдох, она начала говорить назидательным тоном, словно объясняла пятилетнему ребенку:
— Банк следует определенным правилам.
Мы не можем продлевать кредиты на неограниченный срок, иначе мы сразу же обанкротимся. Мистер Барретт знал все условия, когда подписывал договор. И он не выполнил этих условий. А что касается приближения Рождества, так мы несколько месяцев пытались с ним связаться. Если бы он оплатил счета, как ему было предложено, сейчас бы не возникло таких проблем. Мы действуем строго в рамках наших прав...
— К черту ваши права! Мы говорим о человеке, который всю жизнь трудился на этом ранчо. Сейчас он попал в беду. И вы вполне в силах дать ему шанс все объяснить и найти хоть какой-нибудь компромисс.
— Но мы пытались! — возмутилась Дэб.
Знал бы он, как она рисковала, задерживая решение по этому долгу. Президент банка буквально следил за каждым ее шагом по делу Барретта. И кто позволил теперь этому ковбою упрекать ее в равнодушии?
Дасти Уилсон встал, возвышаясь над ее столом и опираясь могучими кулаками на его край. Дэб даже прижалась к спинке кресла. И хотя их разделял огромный стол, Дэб подавляло само присутствие этого человека. Взгляд Дасти был удивительно пронзительным, он словно заглядывал ей прямо в душу. Его мощная фигура заполнила почти все пространство, а пыльный джинсовый костюм смотрелся в девственно-чистом офисе так же неуместно, как выглядела бы шелковая блузка Дэб на его ранчо. Исходящая от него сила сковала Дэб, заставив ее замолчать и, как под гипнозом, следить за каждым его движением. Она так и не смогла направить разговор в нужное ей русло. Проще было бы попытаться оседлать брыкающуюся лошадь. Дэб взглянула в его глаза, и ее бросило в жар.
— Ваше имя значилось в письме, Д. Харрингтон. Но вы не единственный сотрудник этого банка. Я поговорю с президентом. Возможно, мне удастся убедить его. Если нет, то у меня есть несколько друзей из независимой прессы Денвера. Может быть, общественность заинтересует история о том, как один очень крупный, но не очень порядочный корпоративный банк разорил хозяина маленького ранчо, невзирая на его болезнь и временные трудности. И тогда, может быть, какой-нибудь другой банк войдет в его положение, возьмет на себя этот долг и станет героем для миллиона вкладчиков. — Закончив речь, Дасти потянулся за своей шляпой и собрался уходить.
— Постойте! — В голосе Дэб слышалась паника. Ей меньше всего хотелось, чтобы он встречался с президентом. Джозеф Монтгомери не упускал случая высказать отрицательное мнение об участии женщин в банковском деле. Дэб часто казалось, что он вообще терпит ее лишь благодаря благосклонному отношению членов правления банка к присутствию женщин в этом бизнесе. В глубине души она была уверена, что президент использует малейшую возможность удержать ее подальше от кресла вице-президента. Однако до сегодняшнего дня Дэб выполняла свои обязанности безупречно. Она работала слишком долго и слишком старательно, чтобы теперь рисковать такой должностью из-за громогласной критики какого-то ковбоя.
Но хуже всего было то, что этот скандалист-ковбой относился как раз к типу старых добрых приятелей Джозефа Монтгомери. Да ее босс был бы просто счастлив объединить свои усилия с такими ребятами против беззащитной женщины! Он сразу же примет сторону этого человека, не обращая внимания на необоснованность обвинений. Дэб просто не могла этого допустить.
Дэб наблюдала, стиснув зубы, как ковбой оборачивается и с удивлением поднимает брови.
— Пожалуйста, присядьте, мистер... — Черт, да как же его фамилия?
— Уилсон, мэм. Дасти Уилсон, — произнес он, словно разговаривал с полной идиоткой.
— Простите, мистер Уилсон. Пожалуйста, присядьте и давайте еще раз обсудим ситуацию. Я лишь хочу объяснить позицию банка, и тогда, возможно...
— Я уже знаю позицию банка. Я здесь для того, чтобы попробовать ее изменить. — Он продолжал стоять у двери.
— Я пересмотрю все документы. Может, удастся добиться новой отсрочки. Хотя, уверяю вас, мы и так слишком долго откладывали решение. — Дэб вновь пожалела, что у нее сейчас нет папки с этим делом.
Раздался телефонный звонок.
— Простите, — пробормотала Дэб, отводя взгляд. Она сняла трубку и почувствовала, как дрожат пальцы. Нельзя позволять этому человеку так ее расстраивать. — Дэб Харрингтон слушает.
— Очень важный звонок, — сообщила Аннелиз.
— Попросите перезвонить, пожалуйста. И не могли бы вы принести мне папку с делом Барретта? — попросила Дэб, метнув быстрый взгляд на посетителя. Он все еще торчал возле дверей. Дэб судорожно сглотнула.
