Книга Девственница - Ирина Черная

Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 15

жизнь моя пришла в норму. Меня любили, баловали, воспитывали и я была счастлива. Сразу же отдали меня в приличную школу, в которую нас с Димой каждое утро отвозил папин шофер Виктор Петрович. Дима всегда держался особняком. Мы с ним практически не общались. Да и о чем нам было говорить? Он старшеклассник, готовящийся к выпуску, а я первоклашка. Я всегда с любопытством разглядывала его гадая, чем он все время занимается, закрывшись у себя в комнате… Но по стечению обстоятельств виделись мы с ним утром в машине по дороге в школу. После занятий, меня тащили в музыкальную школу, или в танцевальную, а когда вечером я наконец возвращалась домой, Дима уже сидел за плотно запертой дверью. С теплотой в сердце я вспоминаю Ольгу. Она отдавала мне все своё свободное время, выслушивая мои школьные истории, часами просиживая со мной в музыкальном классе, где я разучивала ноты и пела. Обнимая меня перед сном, она говорила, что я вырасту очень талантливой и красивой девочкой. Также я отчётливо знала, что Дима предпочитает компанию своей матери больше, чем отца. Папа тогда часто пропадал на работе, но на ночную сказку для меня у него всегда находилось время… По прошествии стольких лет, я наконец понимаю причину натянутых отношений между сыном и отцом… Я быстро освоилась в этой семье. Я знала каждого, кто работал в нашем доме, и все были ко мне добры. Особую любовь, я заслужила у тети Глаши, она работала на кухне и не упускала возможности сунуть мне какую-нибудь сладость. За это я рисовала её портреты, если это можно было назвать вообще рисунком, и дарила их ей по пять штук в неделю. Она, гладя меня по голове, приговаривали о том, какая я умница. Так прошли первые месяцы. В беззаботной радостной суете протекала моя жизнь, до момента пока не заболела Ольга. Я сначала не понимала, почему она теперь проводит так много времени в постели. Я помню её исхудавшее лицо, и потерянный взгляд. Иногда она приходила в себя, и я слышала, как она плачет от боли. Люди в белых халатах, именуемые врачами, стали нашими постоянными гостями. Когда мне удавалось пробраться в комнату к моей приёмной маме я тихо пела ей колыбельные, которым она научила меня. Я просила её не болеть, на что она улыбалась и сквозь слёзы обещала поправиться. В доме царила гнетущая атмосфера. Все ходили тихо, говорили шепотом, словно боясь потревожить маму Олю. Папа не читал мне сказок. Он все время проводил возле супруги. Дима, вообще делал вид, что не знает о моём существовании… Мне было грустно. В те дни за мной присматривала тётя Глаша. Однажды она приказала мне идти в ванную, но я закатила истерику… До сих пор стыдно. Я кричала, о том, что позволю купать себя только маме Оле, ведь этим всегда занималась лишь она. Я тогда впервые назвала её так. Мама Оля. Теперь я с тоской вспоминаю это время. Нужно было её называть так всегда, потому что она была ко мне добра… Я этого не ценила. Я отчётливо помню день её смерти. Трое врачей были около мамы Оли они все совали в неё свои иглы, а она так тяжело хватала воздух ртом. Папа отвернулся к окну и тихо плакал, мы с Димой стояли в дверях еле дыша. Я помню, как схватила его за руку:

– Мама Оля умирает? – спросила я.

Он посмотрел на меня тогда, как будто видел впервые:

– Да, пташка. Это было последнее, что сказал он мне. После мы заговорили с ним спустя десять лет.... Но тогда, я заплакала, а он, взяв меня на руки, унес в мою комнату. Уткнувшись ему в плечо, я плакала. Мне было жалко маму Олю. Очень жалко. Дима, поглаживая меня по спине, ждал, когда же я успокоюсь. Маме Оле было 42 когда она умерла. Это была онкология яичников. Все погрузилось в ещё больший мрак. Дом, люди и я. Я больше не пела песен. Только тихо сидела в своей комнате, ожидая, когда придёт тётя Глаша и посидит со мной, чтобы я совсем не сгинула от тоски. Учебный год подошёл к концу. Я окончила первый класс, а Дима школу. Через некоторое время он уехал. И в доме стало ещё более тихо, чем когда-либо. Я спросила у Тети Глаши куда же уехал Дима, и когда он вернётся. Она тогда так серьёзно взглянула на меня, размышляя о том, говорить ли мне правду…

– Он уехал в Англию учиться, и вряд ли вернётся обратно.

– А как же папа и я? Тетя Глаша молчала.

Тогда мне многое наконец стало понятно. Держала его здесь только мама Оля. Мы с папой ему были не нужны.

Пошли годы, я вновь занималась пением и танцами. Со временем папа пришёл в себя и посвятил свою жизнь моему воспитанию. Нам было хорошо, он учил меня математике и истории. Он был умным. Мой папа. Я же в свою очередь каждый вечер играла ему на пианино. Он просил так развлечь его, но со временем я поняла, что эта хитрость, помогла мне стать опытным музыкантом. Я давно обогнала учебную программу. Я любила музыку и до сих пор люблю. Она всегда со мной. Только лишь музыка остаётся бессмертной. Нам было хорошо с папой. Он учил меня жизни, а я дарила ему свою детскую непосредственность. Когда мне стукнуло двенадцать лет, папа решил серьёзно поговорить со мной о "женских делах". Так он их называл. Я сказать честно не понимала о какой крови он толкует, но через некоторое время, все поняла. Бедный мой папа, как он смущался, рассказывая о том, что нужно быть осторожной с мальчиками. Сказать на чистоту, я не совсем понимала, о чем он пытается сказать… Моё увлечение помогло мне стать очень востребованной персоной на школьных мероприятиях, и папа не пропускал ни единого выступления, снимал все на камеру, а после хвастаясь своим партнёрам по бизнесу, которые посещали нас на праздники. Ох, эти тетки и дядьки всегда просили сыграть или спеть "что-нибудь эдакое". Новый год с папой мы всегда праздновали лишь вдвоём. Сами наряжали ёлку и накрывали на стол. Папа всегда говорил, что это домашний праздник и все работники должны быть со своими семьями. То были чудные дни. Каждый год я обязательно дурачилась и устраивала свой голубой огонёк с переодеваниями и новогодними песнями. А утром первого января, я уже с утра

Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 15