class="title1">
Подвижник Глинской Пустыни схиархимандрит Андроник (Лукаш)
Опыт жизнеописания
Глава 1. Начало пути
Алексей Андреевич Лукаш, будущий схиархимандрит Андроник, родился 12 февраля 1889 года в селе Лупа Лохвицкого уезда Полтавской губернии в семье крестьянина Андрея и его жены Акилины.
В это время, в конце XIX века, немалая часть простого верующего народа в России еще хранила унаследованное от предков православное благочестие и традиции. Однако реформы 1860-х годов — крестьянская, земская, военная и судебная — серьезно поколебали устойчивый быт крестьян, внесли разобщение в их среду. Это приводило многих к религиозной теплохладности и даже утрате веры, порождало различные социальные проблемы. Одной из них было пьянство, распространившееся среди городской бедноты, а затем и в деревне.
Не миновали эти перемены и родителей Алексея. Его отец был почтальоном в своем селе и возил почту из города Ромны. Он был пристрастен к алкоголю и обладал вспыльчивым, раздражительным и жестоким нравом. Это проявлялось в его отношении к жене, несмотря на расположение к ней. Нетрезвый он доходил до побоев. Его отношение к вере, по-видимому, было не слишком ревностным. Так, он запрещал жене ездить на поклонение к святым местам. Мать Алексея, Акилина, очень красивая, сохранила в себе традиционное православное благочестие. Она обладала большой верой, скромностью, смирением, кротостью и целомудрием. Гнев мужа она старалась умиротворять кротким молчанием, смирением и сдержанностью, не противореча ему ни делом, ни словом.
В семье Лукашей было пять детей: Филипп, Иоанн, Варвара, Алексей и Василий. Акилина старалась воспитывать детей в духе традиционного православного благочестия: наполняла их души христианскими истинами, возбуждала голос совести, учила молитве, крестному знамению. Старший сын, Филипп, был тих, кроток и спокоен. Он скончался в юности, как и его сестра Варвара.
Иоанн жил до преклонного возраста и, к сожалению, унаследовал некоторые из отрицательных качеств отца, от которых матери впоследствии также пришлось пострадать.
В отношении Алексея христианское воспитание принесло особенно добрые плоды. Часто ночью, тайком, с удивительным для своих лет усердием Алексей молился о родных, не увлекался детскими играми, но с интересом прислушивался к разговорам взрослых. С детства в нем проявились невозмутимая кротость и непоколебимое спокойствие, которые сопутствовали ему до конца жизни.
В 1896 году, по достижении семи лет, Алексей был отдан в сельскую церковно-приходскую школу. В это время действовали правила 1894 года, разработанные по инициативе обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева. Согласно этим правилам, в программы обучения церковноприходских школ включались Закон Божий, церковнославянский и русский языки, арифметика, церковное пение. Школы имели назначение общеобразовательное и направление вполне церковное. В школе успехи Алексея были не блестящие, но за три года обучения он ни разу не был оставлен на второй год. По его воспоминаниям, он очень боялся гнева отца в случае несдачи экзаменов, но такого ни разу не случилось.
По окончании Алексеем школы отец, почтальон, устроил сына волостным кучером. Он возил начальство в уездный город, иногда забирал почту для волости. Серьезностью и исполнительностью, ответственным отношением к работе он заслужил доверие начальства, и очень часто ему давали серьезные поручения. В пути, особенно когда ехал один, он погружался в молитву — в «мир, где непрестанно славится имя Божие».
Мать часто рассказывала ему о монастырях и жизни в них, эти рассказы Алексей воспринял очень глубоко и с ранних лет загорелся жаждой иноческой жизни. Акилина знала о его желании, но от отца они оба это скрывали. Постепенно в Алексее созрело решение оставить мир, но как его осуществить, он не знал.
Однажды в воскресный день, идя из храма после литургии, Алексей встретил странника. Они разговорились. Странник, бывавший в Иерусалиме, на Афоне и во многих святых местах России, сразу почувствовал в нем иноческие устремления. На следующий вечер они встретились на кладбище (так было удобнее Алексею), и странник рассказал ему о русских монастырях, их уставах и обычаях. Он рассказывал о Киево-Печерской и Троице-Сергиевой лаврах, о Валааме, Саровской, Оптиной и Глинской пустынях, подчеркнув, что в последней — Афонский устав и вообще строгая жизнь.
Положение монашества в России в то время по сравнению с XVIII веком можно назвать расцветом. Оно пользовалось благосклонностью государей, многочисленными пожертвованиями благотворителей разных сословий. В монастырях широко велось строительство, осуществлялась благотворительная деятельность. Светские и духовные власти заботились об упорядочении внутренней жизни монастырей. Однако главной причиной подъема было движение не сверху, а снизу — возрождение православной аскетической традиции и в особенности старчества. «Люди, которые стремились к этому, не измышляли каких-либо планов монастырской реформы сверху, но искали духовного обновления монашества на пути возрождения аскетически-мистического духа в самой среде иночества» (И. К. Смолич). Возрождение старчества тесно связано с именем преподобного Паисия (Величковского). Этот молдавский старец занимался переводами и публикацией забытых и утерянных святоотеческих творений, необходимых для монашеской жизни. Подобно преподобному Сергию он оставил после себя целый сонм учеников, которые дали новое дыхание не слишком яркой жизни русских обителей, возродили ослабевшие традиции иноческого делания, и в частности — старчества. Под влиянием учеников преподобного Паисия духовная жизнь возродилась на Валааме, в Саровской, Оптиной, Софрониевой пустынях и во многих других монастырях России. В этих обителях был введен и соблюдался строгий устав — как правило, основанный на Афонском; насельники занимались умным деланием, обращались к старцам с откровением помыслов. Это приводило к быстрому духовному преуспеянию, во многих обителях духовная жизнь поднялась на немалую высоту. К южному крылу этого течения относится и Глинская пустынь.
Алексей жадно слушал рассказ странника и с внутренней твердой уверенностью выбрал для себя Глинскую пустынь. В следующее воскресенье странник дал ему адрес обители и письмо к своему знакомому монаху, келейнику настоятеля, после чего они простились.
Работая кучером, Алексей часто возил секретаря волости по паспортным делам Михаила Геннадьевича и не раз просил выдать ему паспорт. Тот долго отказывал (Алексей был несовершеннолетним). Но так как Алексею по службе часто приходилось получать под расписку ответственные документы, для большей надежности и ответственности паспорт в конце концов ему выдали.
Стремление к монашеству окончательно созрело в Алексее, а получение паспорта устранило препятствия к его осуществлению. Однажды вечером, полный решимости оставить мир, он приехал домой, распряг лошадь и вошел в хату. Отца дома не было, младший брат спал, мать готовила ужин. Акилина заметила, что в сыне что-то изменилось, и ее охватило непонятное волнение. «Что случилось с тобой?» — спросила она. Алексей, поспешно собравшись, попросил у матери благословения на уход в монастырь. «А отец?» — спросила она. «Мама,
