колебаний выдала Бэфэ.
– Ну разумеется, – слегка улыбнулся «негоциант».
Унат раскрыла было рот, собираясь сообщить подробности трагедии, но Верховный Демон жестом остановил гостью.
– Мне ведома твоя история, милая. Гасур. Война за Дельту. Вероломное нападение намирских войск на Высеград. Погибли муж и трое детей.
– Зве’гски убиты, мой господин, – уточнила Бэфэ с блестящими от ярости глазами.
– Твоя правда, милая, – согласился Верховный Демон и тут же добавил:
– Опустим подробности. Сейчас нужно обсудить иное. Я, со своей стороны, гарантирую, что виновные понесут наказание, и ты лично сможешь в этом убедиться. Вопрос вот в чём: знаешь ли ты, какова цена?
– Знаю, мой господин.
– Готова ли ты заплатить эту цену прямо сейчас?
Внутри Бэфэ всё сжалось. «Нет!» – возопил голос разума. И тотчас умолк под гнётом лютой ненависти.
– Готова, – произнесли бескровные губы.
– Хорошо, – кивнул «негоциант» и щёлкнул пальцами.
За спиной Унат немедленно материализовалась фигура насмешника.
– Замбук, сообщи нашей гостье то, что ей следует знать, – попросил господин.
Ухмылка Демона Правой Руки стала ещё гнуснее, чем раньше. Бочкообразное туловище склонилось, и толстяк прошептал что-то на ухо Унат. Бэфэ вздрогнула. Расширенные от испуга глаза уставились на «негоцианта».
– Так ско’го, мой господин?
* * *
В пламени двух восковых свечей, укоренённых в громоздком бронзовом канделябре, просторная комната с аскетичной обстановкой выглядела завлекающе таинственной. Особенно простор для воображения открывали сгустки тьмы по углам и причудливые очертания теней на пористых стенах из ракушечника. Главную же загадку и, соответственно, главный интерес представлял хозяин, точнее наниматель помещения. Нестарый ещё человек, однако с обильной проседью в длинных, затянутых в узел на макушке, волосах, куцых усах и короткой бороде. Глубокомысленный взгляд раскосых намирских глаз. Одна рука неподвижна, жёстко зафиксирована на рукояти упёртого кончиком в пол короткого меча, другая – лёгкая, порхающая с зажатым в ней оселком. Филигранно точные, слаженные движения вкупе с полной сосредоточенностью напоминали священнодействие. Какой смертный дерзнул бы прервать этот обряд?
Тот, кто, подобно взломщику, бесшумно просочился в комнату вместе с ночным сквозняком, смертным не был.
От сильного порыва ветра огненные навершия свечей затрепетали. Намирец отложил оселок, обтёр клинок тряпицей. Меч с лязгом вошёл в ножны.
– Харай но-Тэн, – провозгласил незнакомец вместо приветствия.
– Я ждал тебя, – не изменяя позы, откликнулся седовласый.
По бесцветному лицу незнакомца пробежала рябь недоверия.
– Знал, что я приду?
– Рано или поздно.
Харай поднял голову, и его взору наконец предстал незваный гость.
Маскировка под человека удалась на славу. Любой обыватель признал бы в этом невысоком бледнолицем господине в тёмно-оливковой мантии и островерхой шляпе почтенного труженика Палаты налоговых сборов и пошлин. А незапоминающаяся внешность без особых примет, за исключением одеяния, лишь способствовала подкреплению подобного мнения. Вот только Харай но-Тэн не относился к обывателям. Он был опытным воином, особо отличившимся в кровопролитной войне с Камом за южные колонии, за что получил звание тысяцкого.
– Как ты узнал меня? – поинтересовался визитёр.
– По запаху, – усмехнулся Харай.
– То есть? – удивился давно мнивший себя неспособным к удивлению гость.
– Человек всегда чем-нибудь да пахнет, – объяснил седовласый воин. – От налоговиков, к примеру, за версту прёт квашеной капустой и медью.
– Чем же «прёт» от меня?
– Ничем.
– Выходит, демоны не имеют запаха?
– Выходит, так.
– Любопытно.
Харай медленно поднялся с низкой лежанки. Меч в ножнах остался на постели.
– Ты ведь пришёл судить меня, Серый странник? Ну так суди.
– Серый странник, Демон мести, Бич Гвирона, Незнакомец, Гонец смерти, Призрачный гость, Человек-из-Бездны… У меня много имён, – визитёр обвёл рукой комнату. – Все стены и потолок можно исписать, и то места не хватит. Но «судьи» среди них нет.
– Понимаю. Приговор уже вынесен. Тогда казни, коли такова твоя обязанность.
– И снова мимо, воин. Я не палач.
– Кто же?
– Посредник. Между тобой и заказчиком, – предупредил следующий вопрос визитёр. – И прежде всего предлагаю тебе покаяться.
– Нет, – жёстко отрезал Харай.
– Заказчик незримо присутствует здесь со мной, – продолжил Серый странник, не обращая внимания на отказ. – Если вспомнишь, кому ты нанёс обиду, достойную кровной мести, ибо иные случаи мы не рассматриваем, можешь попросить прощения. Искреннее раскаяние зачастую приводит к положительному исходу. Вплоть до полного примирения сторон. На моей памяти…
– Я сказал нет, – бесцеремонно перебил демона тысяцкий.
– Напрасно, – с сожалением произнёс визитёр.
– Я воин, убивать – моя профессия! – неожиданно взорвался доселе спокойный Харай. – В чём же мне каяться? В том, что я хорошо делал своё дело?
– Вот куда ты клонишь, – подбоченился посредник. – Считаешь себя невиновным, потому что всю жизнь выполнял чужие приказы?
– Я воин, – с нажимом повторил Харай, – я выполнял свой долг.
– Кому ж ты так задолжал? – съязвил демон.
– Интересы государства… – начал было седовласый воин.
– Очень удобное понятие, – прервал его визитёр, – чтобы скрыть от непосвящённых интересы весьма ограниченного круга лиц. И потом, на своём веку я повидал достаточно великих государств. Видел их расцвет и увядание. Видел, как мощнейшие колоссы обращаются в руины, а их интересы рассыпаются во прах под пятой новых «властителей мира». Но довольно! Иначе наша беседа рискует вылиться в спор золотаря и звездочёта.
– Итак, – промолвил Серый странник после короткой паузы, – я предложил тебе покаяться, а ты отказался, ибо не чувствуешь за собой вины. Правильно я тебя понял?
– Правильно, – кивнул Харай.
– Хорошо.
Демон по намирскому обычаю хлопнул в ладоши в знак необратимости принятого решения.
– В таком случае пора обратиться к истинному судье.
Рука посредника скользнула под мантию, в притороченную к поясу юфтевую коробочку. К потолку взлетела пригоршня серебристой пыли, но вопреки естественному поведению подобных субстанций не опустилась тонким слоем на пол и близлежащие предметы, а зависла в воздухе, сверкая и переливаясь, точно россыпь алмазов. Блестящие частички сами собой сложились в плоское прямоугольное зеркало размером с щит намирского пехотинца. И, странное дело, идеально ровная гладь не отражала ровным счётом ничего, кроме обвиняемого.
Харай непроизвольно потеребил мочку уха. Зеркальный двойник остался недвижим.
– Это… – прохрипел воин.
– Судья, – подсказал посредник, переместившийся за спину обвиняемого. – Твоя совесть.
Двойник церемонно поклонился.
– Господин судья, – официальным тоном проговорил визитёр, – прошу вас предъявить обвинение.
Ещё поклон, и поднявшаяся рябь стёрла фигуру судьи. Вместо него в зеркале возник новый двойник Харая – лет на десять моложе оригинала.
Могучий тысяцкий в серой от пота и пыли тунике и запачканной кровью кирасе о чём-то спорил с другим командиром того же ранга. В следующее мгновение в комнату, где они находились, на всех парах влетел взмыленный сотник.
– Готово, господин но-Тэн, – доложил он. – Тоннель у развилки завалили так, что мышь не проскочит.
– Отлично, – улыбнулся тысяцкий. – Поджигайте.
– Харай, – окликнул его сотоварищ, –
