с нашим сопротивлением. Илмия без сожаления стряхнёт с себя вашу цивилизацию. Мы знаем это, и будем оплакивать и вас, и ваших потомков.
— А мы знаем, Камлион, что ты искусный демагог. Нас твои речи не впечатляют. Ответь, чем вы займётесь после того, как база улетит? Разведёте огонь, чтобы согреться и приготовить пищу? Или нет? Отправитесь искать пристанище, или останетесь на месте, отдав себя на милость природы? Подчинитесь этой планете или подчините её?
— Я чувствую, что планета приняла нас. Вы — её враги, мы — друзья. Она согреет нас и накормит. Отныне мы всегда будем милосердно относиться к нашему новому дому.
— Не всегда! Ты смертен, Камлион! Сколько ты проживёшь, не имея поддержки нашей медицины? Лет двести, возможно, триста. Только создав монументальные статуи, стелы, барельефы с надписями-правилами, можно сохранить память о своём существовании. Ничего подобного вы создавать не намерены? Или же…
— Не намерены, — прервал его Камлион.
— Значит, вы сами вычеркните себя из истории. Пройдёт немного лет, и твои правила будут забыты. Что произойдёт дальше? Чем займутся ваши потомки? Скорее всего, в них заговорит память предков. Они построят города, проложат дороги, создадут воздушные, а затем звёздные корабли. Иного пути к процветанию не существует.
Помолчав, сухой голос продолжил:
— Вам нет прощения за то, что вы упорно подрывали мощь нашей цивилизации. Но почему должны страдать ваши дети? Они несмышлёные. Им нужны комфортные условия, а не те, в которых будете жить вы. Отдайте их нам, проявите благоразумие хотя бы однажды.
Матери прижали детей к себе. Камлион, нахмурившись, не произнёс ни слова.
— Настаивать не имею права, — после долгой паузы прозвучал сухой голос. — Живите, размножайтесь. Это нам на руку, потому что у ваших детей отменное здоровье. Вы сохраните лучшие образцы нашей нации… Запомни, Камлион, наша надзорная служба отныне всегда будет рядом. Мы будем контролировать и вас, и ваших потомков. Уверен, в будущем камляне пойдут нашим путём. Не имеет значения, сколько пройдёт времени — тысячи или сотни тысяч лет. Однажды, когда мы убедимся, что ваши потомки стали хозяевами планеты, а не её гостями, мы придём и раскроем все тайны. Просвещённые камляне вернутся на Илмию полноправными гражданами. А затем мы — илмиане, — продолжим покорять Вселенную. Именно покорять бесконечную бездну, а не прислуживать ей… Охрана, занять места в отсеках!
Большой трап подняли. База взлетела, набрала высоту и остановилась. Вскоре в неё, осуществив сбросы, влетели крейсеры. База заиграла всеми цветами радуги и стремительно унеслась.
*
Поднявшаяся над горизонтом доминирующая звезда осветила долину и камлян, неотрывно смотрящих в небо.
На Терре — Земле зарождался новый день.
ЗАКОН «ГУСТО-ПУСТО»
Сон Натальи прервал звук, похожий на стрекотание цикады. Она открыла глаза, нажала на кнопку будильника, затем спрятала руку под одеяло. В комнате было прохладно, стоял полумрак. За окном зарождался очередной ненастный осенний день. Моросил дождь. Ветер раскачивал почерневшие ветви ивы. На общей кухне за тонкой стенкой кто-то без устали гремел алюминиевой посудой. В её ушах, перекрывая этот шум, продолжал звучать голос полноватого розовощёкого канцлера:
— Госпожа, завтра вся страна будет праздновать ваш день рождения. Те, кому повезло родиться с вами в один день, получат по одной золотой монете. И, осмелюсь вам напомнить, что завтра…
«Что ещё? Что ещё должно произойти завтра?» — подумала она, напрягая слух, но тонкая нить, связывавшая её со сновидением, оборвалась.
Она часто-часто заморгала и всхлипнула. Бесспорно, жить на планете Диэссолис было намного интереснее, чем в этом мире. Там её боготворили, а здесь…
Наталья вытерла слёзы и обвела комнату взглядом. Тумбочка с будильником и ночной лампой. Кухонный стол с посудой и видавшей виды электроплиткой. Два стула. Старенький комод. Узкий бельевой шкаф. Матерчатый выцветший абажур. Чёрное пятно на стене — радио. Умывальник у двери.
Она тяжело вздохнула, вспомнив сиявшие золотом парадные залы, уютные будуары, услужливых вельмож и проворных слуг. В том мире никуда не нужно было спешить, а здесь…
«Где сон, где явь? — подумала она и откинула одеяло. — Хоть и не хочется, нужно идти на работу».
Надевая новое платье из шотландки, она опять почувствовала прилив жалости к себе и пару раз всхлипнула.
По тротуару шла, надвинув на лицо капюшон синего дождевика, невысокая стройная девушка. Рядом, громыхая, проезжали трамваи; проносились мотоциклы, поднимая фонтаны брызг; утробно рыча, проехала пара чёрных эмок.
Перепрыгивая через лужи, Наталья прошла несколько кварталов и вошла в здание горкома партии. В фойе поздоровалась с пожилым охранником.
— Здравствуй, лесная фея, — ответил тот, пробежав взглядом по копне её светло-рыжих волос, по румяным щекам и алым губам. — Василий приедет на побывку через пару недель. На днях ему присвоили звание старшины.
— О! Это здорово!
— Конечно, — пригладив усы, согласился охранник. — Дисциплинированный и умный парень. Ты ещё не обзавелась женихом?
— Нет, не обзавелась.
— Хорошо. Ну, иди, красавица, трудись.
Слева в глубине тускло освещённого коридора находилась телефонная станция. Подходя к двери ТС, она вдохнула знакомые запахи духов и табака. А затем окунулась в привычную деловую атмосферу.
— Станция. Соединяю… Станция. Повторите номер. Да, не занят. Соединяю… Три восемнадцать, подождите, — говорили девушки, экипированные наушниками и ларингофонами.
Столы с коммутаторами стояли вдоль стен. Над самым ответственным коммутатором висел портрет Хрущёва. Несколько девушек, разговаривая, стояли у деревянной вешалки, прибитой к стене. Владлена — невероятно очаровательная блондинка, — уже заступила на дежурство и смотрела на лампочки, шнуры и гнёзда своего самого ответственного коммутатора, приноравливаясь надеть наушники так, чтобы не повредить пышную причёску. Именно Владлену и её сменщиц в преддверии каждого праздника в обязательном порядке поощряли либо благодарностями, либо почётными грамотами, либо памятными подарками.
— Доброе утро, — сказала Наталья, подойдя к своему рабочему месту.
— Доброе, — ответила Татьяна, передавая ей наушники и ларингофон. — Ты такая хорошая — никогда не опаздываешь на работу. Трудись, а я побежала. Сердце нуждается в любви в любую погоду.
Татьяна засмеялась и устремилась к вешалке.
— Привет, привет, — окинув Наталью придирчивым взглядом, произнесла Владлена. — Да у тебя, как я погляжу, новое платье! Из магазина или с барахолки?
— Из магазина, — усаживаясь, ответила Наталья.
— По поводу какого праздника?
— У меня завтра день рождения.
— Понятно. Заранее не поздравляю — не принято. Кстати, платье — не дешёвая покупка.
Вдруг Владлена быстро надела наушники и, нажав на ключ, сказала:
— Доброе утро, Иннокентий Георгиевич! Спасибо! И вам желаю здоровья и счастья… Да, соединяю.
Рабочий день начался.
Вскоре в комнате появился высокий щеголеватый брюнет — начальник ТС Семён Захарович.
Когда он, мягко поскрипывая безупречно начищенными хромовыми сапогами, проходил мимо,
