Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
class="p1">Лизонька духом не пала. Просто решила, что станет с нетерпением ждать весны, когда снова можно будет затаиться на веранде и глядеть, глядеть…
Конечно, она понимала, что все это ужасно глупо. Но что прикажете делать, если иных радостей судьба для нее не приберегла?
Родственники, кроме Володи, относились к ней прохладно. Не то чтобы насмехались, нагружали работой или, не дай Бог, издевались. Просто не замечали, и все. Как будто даже забывали, что она живет с ними бок о бок. Притом что обедала и ужинала она вместе со всеми, как и ходила в храм. Но тем не менее ей казалось: если бы кто поинтересовался, что это за девушка тут у вас, домашние не сразу вспомнили бы, о ком речь.
Она и сама старалась быть незаметной, но вовсе не из-за робкого нрава. Просто не видела ни в ком потребности в ее привязанности и сама ее не желала.
Вот если бы она могла окончить курсы гувернанток или на сестру милосердия выучиться, чтобы иметь возможность себя содержать, то тут же покинула бы особняк. Уж больно неуютно в нем. Пусть даже родственники и не виноваты.
Попытка устроиться на курсы, впрочем, успехом до сей поры не увенчалась. Пока муж тетушки Александры считался Лизиным опекуном, о такой радости нечего было и мечтать. Несколько раз она пробовала заводить разговор то с одним, то с другим, но никто и слушать ничего не хотел. Объяснялось это тем, что ей еще восемнадцати не исполнилось, однако она подозревала, что на самом деле никому не хотелось возиться, хлопотать.
Пусть лучше бродит как тень по дому.
Ну что ж, и на том спасибо.
Лизонька не сдалась, не отчаялась, а продолжала думать и изыскивать возможности. Только когда эта возможность представится, она и предположить не могла.
Новый, тысяча девятьсот первый год наступил, не обещая никаких перемен.
Но на Рождество произошел в их дому необычный случай.
В гости к дяденьке Ефиму Михайловичу пожаловал пожилой господин, которого все называли Константином Егоровичем и привечали необычайно. Сидя в конце по-праздничному накрытого стола, Лизонька глядела во все глаза: уж больно интересным показался ей господин. К тому же очень скоро выяснилось, что фамилия тому гостю – Маковский и является он знаменитым художником. По некоторым фразам Лизонька догадалась, что до последнего времени Маковский проживал в Париже, а недавно вернулся в Петербург. В Конногвардейском манеже готовится выставка, где будет представлено его полотно «Минин на Нижегородской площади».
После этих слов Лизонька вообще не сводила с гостя глаз. Однажды папенька водил ее на выставку, где среди прочих она увидела и полотна Константина Маковского. Даже названия запомнила: «Поцелуйный обряд» и «Выбор невесты царем Алексеем Михайловичем». Но больше всех ее потрясли две небольшие картины – «Боярышня» и «Боярыня у окна». Художник изобразил красавиц в старинных одеждах. Боже, какими прекрасными ей показались их лица!
Между тем важный гость заметил, что кто-то не спускает с него взора, и посмотрел на замершую в немом восторге Лизоньку. Она поймала его внимательный взгляд и потупилась, покраснев.
– Как тебя зовут, милая? – услышала вдруг она.
Сначала Лизонька даже не поверила, что обращаются именно к ней. Такое нечасто случалось. Она даже головой повертела, не стоит ли кто за спиной. Но нет, лица всех присутствующих обратились к ней.
– Ну, чего молчишь? Отвечай, – строго сказала тетенька Александра.
Лизонька встрепенулась и спокойно сказала:
– Елизаветой, Константин Егорович.
Маковский поднял косматые седеющие брови.
– Ишь ты! И имя мое запомнила!
Удивляется, как будто она умом недоразвитая.
Лизонька выпрямилась.
– Я не только имя знаю, но и работы ваши видела. На выставке.
– Да ну? – повеселел Маковский. – И какая же тебе больше других понравилась?
– «Боярышня», – не задумываясь, ответила она.
– Хороша, правда?
– Очень хороша. А костюм и украшения так тонко выписаны, что лучше и не сделать. Сразу видно, что вы в этом деле знаток. Я про русский костюм говорю.
За столом образовалась такая тишина, что стали слышны перекрикивания воробьев за окном.
Лизонька поняла: родственники пребывают в состоянии крайнего недоумения – вряд ли они догадывались, будто она говорить умеет, – и решила не смотреть на их лица, чтобы не хлопнуться в обморок от смущения. Когда еще ей выпадет побеседовать с великим человеком!
– Тут я с тобой согласен, – кивнул Константин Егорович. – А знаешь ли, почему я столь точен? Уж почитай лет двадцать коллекционирую предметы старины.
– Как это, должно быть, интересно! – искренне восхитилась Лизонька.
– А вот заходи ко мне вместе с дядюшкой и своими глазами увидишь. Приведешь девочку, Ефим Михайлович?
Дядюшка только крякнул.
Вот так бедная Лизонька попала в дом знаменитого художника, где он не только показал ей коллекцию, как говорил, «красивой старины», но и совершенно неожиданно предложил стать моделью для новой картины.
Перепугавшись, она торопливо отказалась, но Маковский был настойчив:
– У меня великосветские дамы по году в очереди стоят. Мечтают запечатлеться. А тебе я сам предлагаю.
– Почему? Я ведь не гожусь. Тут красота нужна, – пролепетала Лизонька.
Маковский развернул ее к себе лицом.
– А ты, выходит, считаешь, что у тебя ее нет? Красоты, то есть?
– Ну…
– Ладно. Считай, что решила рискнуть. А с твоими родственниками я сам договорюсь. Вы ведь возражать не будете, Ефим Михайлович?
Дядюшке ничего не оставалось, как крякнуть во второй раз.
Две недели после первой встречи она исправно являлась, чтобы позировать Маковскому, и это само по себе тянуло на волшебную сказку. Тем паче что жена Константина Егоровича нарядила ее в сарафан, сверху накинула душегрею на меху, на шею привесила ожерелье, а на голову надела невообразимой красоты кокошник.
– Этот кокошник, – поведала ей Мария Алексеевна, – принадлежал любимой сестре царя Петра Наталье Алексеевне. А она была до красивых вещей весьма охоча. Видишь, каким дивным жемчугом вышит? Не речной, настоящий. А камни? Это подлинные рубины и изумруды.
– Красота неописуемая! – восторгалась Лизонька, рассматривая кокошник.
На себя, впрочем, она любоваться не стала. Нарядили ее, на стул посадили, вот и ладно. Правды ради, она просто боялась: увидев себя в чудесном кокошнике, разревется от разочарования и стыда. Не ровня она тем красавицам, что Маковский прежде писал. Куда ей, замарашке, с ними в один ряд! Позориться только.
И чего это Константину Егоровичу вздумалось ее моделью назначить?
Ведь не заради того, чтобы посмеяться над сиротой?
Хотя, что греха таить, работать моделью Лизоньке понравилось. Тяжело, конечно, было сидеть, не меняя позы, по нескольку часов, но к такому она давно привыкла. А вот наблюдать за работой настоящего художника ей еще не доводилось. Да
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
