Провожу пальцами по щеке — слёзы текут ручьём. Но я не плачу. На рыдания видимо уже не осталось сил.
— Мама, ты плачешь? — неожиданно раздался детский голосок.
Это проснулась моя доченька. А я, погрузившись в мрачные размышления, даже не заметила её появления. Надо срочно брать себя в руки. Судорожно вытираю рукавами трикотажного джемпера лицо, и только затем, поднимая голову, нежно улыбаюсь своему лучику.
— Конечно, не плачу, доченька, всего лишь вспомнила печальную сказку.
— Это пло лусалочку? — делает свои выводы Настя. А я млею, глядя на дочку. Она пока не выговаривает букву «р». На мой взгляд у неё получается весьма забавно. Хотя я из тех «чокнутых мамаш», которые даже испражнениям своих отпрысков готовы умиляться. «Ну, мать… ты даёшь», — мой внутренний голос безуспешно пытается вернуть рассудительную Жанну.
— Давай лучше тепло оденемся, и пойдём прогуляемся в парк перед ужином, — отвлекаю своё чадо от грустных мыслей (и себя за одно).
— Ула-а! — кричит Настя, и несётся на всех порах в детскую за одеждой.
Парк возле нашего дома — это ещё одна весомая причина вместе с французским балкончиком, почему я остановила свой выбор именно на этой квартире. Всё-таки дети и парк — это как шоколадный батончик «Твин Пикс» — неотделимы друг от друга. «Если есть ребёнок, значит должен быть парк», — рассуждала я с грудной дочкой на руках. И сейчас в который раз похвалила себя за правильное решение. «Конечно, с верными решениями у тебя напряжёнка», — не забыл вставить свои пять копеек внутренний голос.
Стоит признать, что этот парк дал мне много больше, чем моей дочурке. Гуляли мы много, с самого первого дня как переехали сюда. Именно эти прогулки помогли мне не сойти с ума, когда я оказалась одна с новорождённым ребёнком на руках. Не имея ни малейшего представления, что теперь делать со своей жизнью. Быть может, выходи я беременность как все мамочки, положенные девять месяцев, то возможно материнство не поставило бы меня в такой тупик. Но случилось так, как случилось, ничего уже не изменить…. И шикнула мысленно, на готовящийся возражать внутренний голос.
Свою малышку я не носила под сердцем. Так как родной мамой Насти была моя младшая сестра Лилия. Это она готовилась к появлению на свет дочурки. Любовно собирала детские вещи. Читала много литературы по родам, кормлению, воспитанию. А я…. Я отделывалась разными подарками для неё и тогда ещё не рождённого малыша. Коляску подарила, а манеж и детскую одежду Лилька с мамой сами выбирали. Я всего-навсего оплачивала некоторые счета. Хоть сестра и упрямилась, мол я для неё вместо парня, но думаю это она говорила только для виду. Так как кто отец ребёнка Лиля нам не сказала. И все многочисленные разговоры на эту тему с упорством винторого архара игнорировала.
Я и мама уж как только ни пытались разговорить эту упрямицу: уговорами, мольбами и даже угрозами (в пределах разумного конечно, кто ж в здравом уме злит беременную женщину — себе дороже), но всё без толку. Я вскоре смирилась, поскольку у Лили своя жизнь, у меня — своя. И отстала от неё с этими расспросами. А вот мама наша до последнего наседала на сестрицу, всё собиралась подать на алименты (знать бы ещё кого в графе ответчик указывать). Но Лиля так и не открылась. Хотя может быть только я не в курсе кто настоящий отец Настеньки, раз мой бывший жених считает себя её отцом…. «Дожила Жанна…, будто в сериал мелодраматичный попала».
Выходит, жених был мой, а ребёнка от него ждала моя сестра… поворот, однако.
Такого я от него не ожидала. Хотя вру… вру сама себе. Именно такого окончания развития нашей семейной мелодрамы и стоило ожидать. Рано или поздно любая интимная связь оканчивается беременностью.
Бум, размазываю остатки снежка, попавшего мне прямо в лицо.
— Ха-ха, — смеётся дочурка и тычет в меня своим детским пальчиком.
— Ну, хулиганка, догоню. И снеговика из тебя слеплю, — я бросилась догонять свою расшалившуюся девчонку.
— Ха-ха-ха, — заливисто смеётся мой лучик. И ведь не убегает шалунья, а тут же быстро лепит следующий снежок и сразу кидает в меня. Повезло, что дочурка торопилась, хоть второй раз по лицу не прилетело. Догоняю хулиганку, обняв крепко-крепко. Нахожу взглядом сугроб покрупнее да попушистее и кидаю расшалившуюся девчонку в него. Детский смех становится ещё громче, от чего моя улыбка растягивается до ушей. Настолько мне хорошо, счастливо и хочется смеяться без остановки. И чтоб момент этого простого, но яркого ничем незамутнённого счастья заслонил собой все печали и неурядицы. Именно так хочется радоваться до конца своих дней.
— Мама, мама, когда будем лепить снеговика?! — маленькая непоседа как обычно вырывает меня из философских размышлений о бренности бытия.
— Уже вечереет, а на снеговика нужно больше времени. Поэтому мы сейчас пойдём ужинать, а завтра начнём лепить хоть снеговика, хоть снежную бабу, — улыбаюсь Настеньке. Малышка с моей помощью выбралась из сугроба, и, взявшись за руки, мы направились домой.
После лёгкого ужина на кухне из рыбы и овощного салата (приучаю дочку к правильному питанию, и себя заодно), посмотрели на пару вечерние мультики. Затем отправив девочку умываться и чистить зубы, я призадумалась — стоит ли звонить маме.
Наше с ней взаимоотношение не назовёшь благополучным. Через многое нам пришлось пройти, многое случилось между нами. И если бы не Настя, в которой мама души не чаяла, и которая невидимым мостиком незримо соединила нас навсегда. То я даже боюсь представить, во что могло превратиться наше с мамой общение. Если оно вообще к этому дню имело место быть.
Но раз мой бывший узнал мой новый номер телефона и адрес где мы живём, значит, наверняка мама с ним и поделилась. Придётся звонить…. Вот только уложу Настёну спать, соберусь с духом и позвоню.
Утомившись за день, доченька засыпает быстро, даже не пришлось читать сказку. «Молодец Жанка, вот чудотворное влияние парка на детей», — не забываю похвалить сама себя. Должен же меня хоть кто-нибудь хвалить.
Возвращаюсь на кухню и наливаю ароматный чай с мятой для успокоения. Делаю привычные глубокие вдохи и берусь за телефон.
— Здравствуй дочка, — мама быстро сняла трубку.
— Привет мам. Как ты?
— Если бы чаще звонила, то знала, как я. Скриплю помаленьку. Жива-здорова и слава Богу. Как вы сами, как Настя? — привычно ворчит мама.
— Послезавтра идём опять в садик, неделю были на больничном, грипповали маленько, — зачем только ляпнула? Мысленно шлёпаю себя по губам. Ведь не хотела её зря волновать, и давать лишний повод
