Книга Новый порядок (Часть II) - Александр Dьюк

— Не волнуйся, молодой человек, — сказал Манфред. — Я не стану тебя пытать и допрашивать.

Террорист поднял на него единственный не заплывший глаз. Глянул на Адису, на его необъятные руки с огромными ладонями, и непроизвольно сжался на стуле. Впрочем, быстро оправился и вскинул голову, гордо расправляя плечи. Надорванный рукав испачканной в крови рубашки, сорванные пуговицы, открывающие худую безволосую грудь, перевязанная, по-видимому, той же академичкой голова с опухшим, синим лицом. На вид мальчишке было лет двадцать, не больше.

Манфред оперся о трость, побарабанил пальцами правой руки по костяшкам левой. Садиться на стул напротив задержанного не стал. Адиса остался в дверях. Карлик Максимилиан приковылял к столу и встал рядом с хозяином.

Чародей внимательно оглядел пустое помещение, делая вид, что кроме него здесь никого больше нет. Оглядывал долго, особо пристально изучая углы и потолок, словно выискивал, нет ли там паутины. Ее действительно там не было — магистр Фольценд, как и любой исполнительный деканус со скудным воображением, одержимо следил за чистотой своего маленького царства.

— Я уже все знаю, — нарушил молчание чародей.

Террорист сделал такое движение, будто хотел в очередной раз выразить гордое упрямство, вскинув голову, лишь сморщился и осторожно погладил ребра. В незаплывшем глазу промелькнул испуг.

— Почему, думаешь, ты сидишь здесь?

Террорист поджал разбитые губы.

— Ах да, прости, — стукнул себя по лбу примо антистес. — Я же обещал не допрашивать. Что ж, отвечу сам: вас сдали с потрохами. Оставалось только дождаться, когда вы придете, и взять вас тепленькими. Кое-что пошло не так, — вздохнул Манфред, виновато разведя руками, — но ты все равно здесь, хоть и в подпорченном товарном виде.

Мальчишка некоторое время смотрел на чародея, пряча под столом руки, чтобы не была заметна нервная дрожь. Наконец, неуверенно усмехнулся.

— Вреш, — сказал он шепеляво. — Ты нишего не знаеш.

Манфред переменился в лице. Плечи опустились, он скорбно склонил голову.

— Ах! — печально воскликнул он. — Я пойман за руку на обмане. Конечно, откуда я могу что-то знать? Откуда мне знать, что этим утром ты и твои друзья приехали в Вильсбург и остановились в гостинице «Айзенкройц»? Мне совершенно точно не известно, что чуть погодя один из вас решил прогуляться по этому дивному городу, забрел в живописный старый квартал и совершенно случайно заглянул в аптеку одного гедского астролога по имени Давид Вайс.

Террорист чуть повернул голову, прислушиваясь. Руки на коленях напряглись.

— Не знаю, — продолжал Манфред, навалившись на трость, — был ли гражданин Вайс знаком твоему другу, виделись они хоть раз, но не так это и важно. Видел одного геда, считай, видел всех. Их даже зовут-то всех если не Авраам или Исаак, то обязательно Давид. Казалось бы, ну зашел молодой человек в гедскую лавку волшебной мишуры прикупить себе паучий камень, точно определяющий женский оргазм, что в этом такого? Однако молодой человек интересовался вовсе не этим. Он вежливо поздоровался и произнес очень странную фразу… как там было? — изобразил задумчивость Манфред. — Запамятовал. Максим, ты не помнишь?

Карлик утробно поворчал, достал из-за уха карандаш, послюнявил грифель и быстро написал что-то в блокноте.

— Ну точно! — обрадовался Манфред, сверившись с записью. — «Время прошлого ушло». Так и сказал, дважды.

Юный террорист ощутимо напрягся. Казалось, даже синева с его опухшего лица несколько спала.

— Уж и не знаю, право, чего сей молодой человек ждал в ответ? — выдавил неловкий смешок Манфред, обращаясь к карлику. — Небось, какой-нибудь ерунды. Чего-то вроде строчки из песенки для буйной молодежи, ну там… «Передайте миру, что новый порядок уже здесь». Ерунда же, согласись? — чародей скользнул насмешливым взглядом по буйной молодежи. — Небось, еще думал, что ему вынесут посылку секретного и очень важного содержания. Ну, например, с могучим артефактом древности. Кольцом власти, шапкой-невидимкой, всеубивающей мотыгой… Или талисманом возврата, а лучше тремя… Ты побледнел, — отметил Манфред, рассматривая мальчишку, — но отчего же? Ведь я ничего не знаю. Откуда мне знать, что, не добившись желаемого, молодой человек смутился, растерялся, неловко извинился, спешно распрощался и ушел. Откуда мне знать, что сразу по возвращении он и все его пятеро друзей, остановившиеся в гостинице «Айзенкройц», спешно собрались съехать, хоть и заплатили за двое суток вперед. Я не знаю, по какой причине с ними вдруг захотели побеседовать крысоловы, а молодые люди почему-то не захотели общаться с ними, но почему-то заговорили опасные чары. А вот что случилось дальше… — Манфред сделал выразительную паузу, навалившись на трость. Юный террорист нервно передернул плечами. — А вот об этом напишут в завтрашних газетах. В мельчайших подробностях. Кстати, газетчики обычно тоже ничего не знают, но это не мешает им ведать правду своим читателям.

Террорист неуютно поерзал на стуле.

— Осталось только выяснить, почему ты здесь, — проговорил чародей, заложив руки с тростью за спину. — Ведь тебя здесь быть не должно.

Мальчишка непонимающе уставился на него. Манфред усмехнулся.

— Когда ты и твои друзья планировали поездку в Вильсбург, вас предупреждали, что есть риск оказаться в не самом приятном месте и пообщаться с не самыми приятными людьми… как я, только еще хуже, напрочь лишенными моего прекрасного чувства юмора и учтивой обходительности, — скромно произнес Манфред. — Риск этот был минимален, но все же был, и вы приняли меры предосторожности: взяли капсулы с быстродействующим ядом или дали клятву оставить последний заряд талисмана для себя, героически наброситься на нож… проглотить слишком большой кусок штруделя, в общем, ваш брат изобретателен по части суицида. Конечно, неприятные люди могут даже мертвых разговорить, но вызов некромантов — это такая бумажная волокита, — брезгливо поморщился Манфред, — а шайки буйных вольных частенько берут заложников, чтобы выразить свое несогласие с политикой Ложи по распространению талисманов среди гражданского населения. Еще чаще с ними не церемонятся и вырезают под корень, ведь главное, чтобы потери среди заложников не превышали установленную Кодексом норму в половину от изначального числа. И вот, когда подлые наймиты Ложи ворвались в «Айзенкройц», ты и твои друзья — так и вижу это — с бравым криком «Да здравствует революция!» раскусили по заветной капсуле. Или набросились на штрудель. Ты, кстати, — Манфред подозрительно прищурился, — тоже набросился, но, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, что-то пошло не так. Штрудель пришелся не по вкусу?

Мальчишка тяжело, прерывисто вздохнул.

— Я не шмог… не ушпел… — тоскливо прошепелявил он. — Ваши пшы шкрутили меня раньше, шем…

— Не шмог, не ушпел, — передразнил его чародей, — а может, просто не захотел. Какая уже разница, молодой человек? — пожал плечами он и указал тростью на вход, перекрытый Адисой. — Вот-вот в эту дверь войдут дознаватели Комитета Равновесия. Они, кстати, тоже не станут тебя пытать и допрашивать, а просто упакуют и отвезут в свой комитет, где займутся тобой в уютной обстановке, без спешки и злости и вытащат из тебя все то, что я уже не знаю и что еще не знаю.

— Я не боюш шмерти! — заявил мальчишка дрогнувшим голосом. — Шмерть…

Манфред возвел очи горе́.

— Молодой человек, ты хоть понимаешь, как это наивно звучит? Тебе никто не даст умереть. Только ты подумаешь о какой-нибудь глупости вроде нанесения себе телесного ущерба, как вокруг тебя окажется дюжина миленьких молоденьких медичек второго-третьего круга… с целебными клистирами и волшебными пилюлями. О твоем здоровье будут печься даже лучше, чем о членах императорского семейства. А потом… потом тебя ждет суд, самый справедливый и честный в мире. Скорее всего, никаких смягчающих обстоятельств твоей вины судьи не примут во внимание, и тебя казнят по девяносто восьмой статье Кодекса Ложи.

— Жашем ты мне это говориш? — мрачно выдавил из себя мальчишка, шмыгнув носом.

— Наверно, затем, чтобы ты не питал иллюзий и не испытывал угрызений совести из-за своего малодушия, — серьезно ответил Манфред. — А еще чтобы спасти твою шею от веревки. Хотя это, конечно, эвфемизм. Тебя не повесят, а четвертуют.

— Жашем тебе шпашать мою шею?

— Э-э-э… — растерянно протянул Манфред, почесал наморщенный лоб. — Понятия не имею, — честно признался он. — Наверно, питаю жалость к дуракам. Понимаешь ли, дураки окружают меня всю мою жизнь… — чародей осекся, подошел к свободному стулу, уселся, закинув ногу на ногу. — Я тебе сейчас расскажу одну поучительную историю, — сунув трость карлику и обхватив колено ладонями, сказал Манфред