мог вжиться в костюм.
Был неорганичен.
Как новичок.
Кто он? Кто?
Только на сцене, где есть костюм, слова и режиссёр, он был велик.
Всё, что-нибудь стоящее, – в одиночестве.
Насмотрелись мы на толпы.
Раньше смехом корчевали, теперь удобряют всякие гадости.
Самочувствие
Встал – лучше.
Вышел – хуже.
Выпил – лучше.
Съел – хуже.
Прилёг – лучше.
Встал – хуже.
Сел – лучше.
Пошёл – хуже.
Остановился – жуть.
Двинулся – мрак.
Прислонился – лучше.
Разговорился – ничего.
Договорился – лучше.
Проводил – хуже.
Завтра – не пришла.
Чем смешить будем, послезавтра концерт в Барнауле?
Весна
Почему у оленей зов в лесу весной?
Почему мужчина не может дать зов с улицы через окно?
Или из квартиры через форточку?
И почему не набегут женщины на самый могучий зов – зов жизни?
Даже слово «издаю» теперь обозначает пошлость.
Что ты издаёшь?
Я издаю зов.
Зов любви.
Трубный голос из квартиры.
Со скамейки.
Из двора.
Я выхожу на улицу.
Я возбуждён.
Огромный яркий хвост.
Красное горло, горящие щёки…
Мой зов:
– А-а-а!
Откликнитесь!
Из меня рвётся любовь!
Я уже люблю!
Не нужно бесед…
Кто я?
Я самец…
Без документов.
Без денег.
Я могучий самец.
Я зову в лес.
Для потомства.
Только для потомства. Денег у меня нет!
Что же вы разбежались?
У вас не хватает населения, а вы могучего самца заталкиваете в КПЗ.
От кого ж понесёте, если запрёте меня в такой период…
Ну, нету у меня недвижимости.
Я весь в движении.
Я несу в себе страсть и потомство.
Ой, поймали, скрутили, вернули на кухню…
Нет у меня для вас сына. Всё, весна кончилась.
Обокрали
У юриста, который летел в Одессу читать лекцию о морском праве, разрезали снизу подкладку пиджака и вытащили все деньги.
Я оказался телом более чувствителен и как-то дёрнулся, забеспокоился и уцелел.
А он звонил жене из Симферополя:
– Лена, ты только не волнуйся.
Из трубки раздался лай собаки.
– Лена.
Из трубки лай.
– Лена, убери Шульца… Это наша собака.
– У меня мало денег. Мне люди собрали. Нужно быстро говорить. Лена…
Оттуда лай.
– Лена, ты только не волнуйся. Меня обокрали. Лена, у меня нет времени говорить. Меня обокрали. Лена, у меня нет денег даже на этот разговор. Мне собрали на этот разговор.
Из трубки лай.
– Убери собаку. Мне собрали на этот разговор. Меня обокрали. Лена, телеграфируй мне в Одессу. Я из Симферополя говорю. Мы сели сюда. Одесса не принимала, и меня обокрали. Разрезали подкладку. Я по карточке говорю. Я не знаю, как посылать. Свяжись с моей работой. Нет, мне тут собрали на завтрак и на разговор. Лена, не волнуйся и перестань. Лена, перестань говорить. Лена, замолкай. Бросай трубку. Лена, я здоров. Пришли в Одессу. Лена, разберись.
Из трубки лай.
– Шульц, молчи. Меня обокрали. У меня нет денег на твой лай. Дубина.
Лена, в Одессе я буду завтра… Я не знаю, я буду просить у прохожих.
Я что-нибудь продам.
Я узнаю, где тут покупают.
Тут все что-то продают.
Отдыхающие всё продают.
Тут такие ряды…
Я встану в ряд…
Я не знаю…
Туфли, плащ…
Да чёрт с ним…
Надо выпить.
Не плачь…
Паспорт цел…
Кто меня будет встречать?
Я не знаю…
Всё! Она вылетает! Жизнь моя!
А я женщина, и бизнес у меня женский.
Салон.
Кого я могу брать?
У меня одни женщины.
Брать студенток нельзя.
На сессию уходят.
Брать пожилых – ну, во-первых, болезненные, во-вторых, только научишь – может помереть.
Молодых тоже не возьмёшь – беременеют.
Лучше всего женщина от 30 до 40.
И миловидные, и работают, стараются и профессией дорожат.
Но тоже бедствием овладели – беременеют повально.
В сорок – сорок два.
От кого?
Кто там у них?
На свидание не бегала, в театр не ходила – и бац!
На четвёртом месяце.
Вот это самое страшное.
Немолодая, которая родила.
Это целый день звонки домой.
Как поел, как сходил, чем попочку вытерли, чем ножки протёрли.
Я сама женщина.
Но я же не беременею внезапно для всех.
Может, сейчас люди тяжело живут, но интересно.
Благодаря лекарствам и новым методам лечения.
– Мне трудно выразить свою мысль.
– А кто может помочь вам выразить вашу мысль?
Почему я не хочу быть губернатором.
У меня своих нет.
Ну – Сташкевич – вице-губернатор.
Ну – Гарик – вице-губернатор.
А МВД, а ФСБ, а секретариат, а торговля?
Нет дорог.
Кого поставить?
Посторонних? Не поставлю!
Нет своих – не лезь во власть!
Бедный Юрик
После выступления бездарного юноши, но сына очень богатого папы – специальное заседание педсовета.
Педагог по речи – языку:
– Мы здесь собрались прежде всего, чтобы отметить, что мальчик учится.
Главное у него есть.
Это… Это… Что именно, я скажу потом…
А сколько в него вбабахано труда.
Педагог по зарубежному театру:
– Просмотр был интеллигентным, грамотным.
Он определённо куда-то шагнул.
Хочет он или не хочет, но он уже на ступень выше того, что было.
Педагог:
– Он ещё не дотягивает. Ну что ж, это не страшно.
Нет ещё мышления, организованного напора.
Ну, для него это и не важно.
Ему важно учиться дальше.
И для чего он пребывает столь ярко и заметно в учебном процессе.
В потоке знаний ведь тоже как-то надо ориентироваться.
Он это явно, явно успевает.
Вот и Нонна Яковлевна проделала гигантский труд, и Николай Ефимович – огромную работу.
С ним много месяцев работал наш профессор по речи.
Ему, конечно, ещё надо подключиться самому. Он это знает!
А сейчас в присутствии его отца, нашего искреннего и доброго спонсора Геннадия Петровича, скажу – он будет актёром.
Мы ведь сами не торопим его…
Куда ему спешить…
Он ещё молодой.
Коллектив студентов и студенток у нас замечательный.
Мы ведь отбираем, Геннадий Петрович, тщательно.
У нас комиссия, конкурс.
К нам попадают очень красивые, вернее, талантливые девушки.
У нас уже все отобраны.
Ему не надо бродить по барам и дискотекам.
А учитывая состояние отделочных работ, завоз мебели в кабинеты, мы все усилия направим
