приведи себя в порядок. Мой ученик не должен выглядеть как пугало.
С этими словами дверь он захлопнул, оставив меня злиться в одиночестве. Душ меня немного остудил, но не до конца, поэтому я отправился смотреть на посадки картошки — они всегда действовали на меня умиротворяюще. За ночь с картофельными зарослями ничего не случилось, они все также радовали взор сочной и пышной зеленью. Жаль, что клубнями порадуют нескоро. Когда я озадачил Шарика вопросом насчет ускоряющих вегетацию чар, он заявил, что чары такие есть, но использовать после них в пищу нельзя еще несколько урожаев, поэтому я решил, что в моем случае будет правильным никуда не торопиться.
Здесь и застал меня ками, недовольный ранней, с его точки зрения, побудкой. Судя по тому, что в одной из лап он тащил кусок вяленного мяса, настроение он себе повышал привычным способом — прошел через кухню.
— Я вот что подумал, — сказал Шарик, забираясь на мое плечо. — Если вы с Оливаресом обменяетесь клятвами, он не сможет тебе вредить. Ты, правда, ему — тоже, но для этого у нас остается Серхио. Да и на меня клятва не распространится.
— Но вторая метка ученика? Это нормально?
Шарик поскреб лапкой почему-то подбородок. Или то, что у него этот подбородок заменяло.
— Кто его знает… Но если что, они пропадут одновременно.
— Одновременно — это когда? При получении звания чародея в гильдии?
— Может, раньше, если ты в какой-то области превзойдешь учителя.
— То есть может пропасть либо одна, либо другая? — сообразил я. — Это не есть хорошо.
— Выбора-то у тебя особого нет. Если ты не принимаешь предложения проклятийника, он на тебя однозначно донесет.
И тогда придется бросать уже почти обжитое место, с приличным санузлом и картофельной клумбой. Последнее особенно печально… Но главное, если он на меня донесет, будут искать уже прицельно меня как Алехандро Торрегроса, а значит, рано или поздно найдут, даже если мы с Серхио разделимся. Таких свидетелей в живых не оставляют.
— В чем его выгода, как думаешь? — спросил я. — Не верю, что он питал к Торрегроса настолько теплые чувства, что собрался идти против короля. И не верю, что он решил передать свои знания хоть кому-то, чтобы не тащить их с собой в могилу.
— Думаю, ты ему нужен для какой-то аферы, — неуверенно предположил Шарик. — Связанной с королевской кровью. Поэтому следи, чтобы он с тебя ничего не поимел из того, что я вчера перечислял. Пока тянется ученичество, он ничего против тебя не предпримет. Долго оно тянутся не будет, но не факт, что протянется дольше, чем жизнь Оливареса. Он стар, имеет кучу врагов, а жизнь полна неприятных неожиданностей.
В чем в последнее время я постоянно убеждаюсь. Настроение пейзаж уже не поднимал, потому что появлялось опасение, что он — временный, и такими тепами вскоре у меня перед глазами появятся совсем другие виды.
— О Всевышний, — забурчал за спиной Оливарес. — Какой идиот мне достался в ученики! Это растение, выращенное вне Сангрелара, не годится для декоктов.
— Знаю, — повернулся я к нему. — Я его выращиваю для других целей.
Признаться наблюдать за незаметным ростом картофеля было куда интереснее, чем смотреть на старого проклятийника. Не вызывал он эстетического удовлетворения ни с какой стороны. Даже с точки зрения теоретической пользы в будущем.
— Для каких других? — скривился он.
— Для красоты, разумеется. — Я повел рукой над картофельным полем. — Разве они не прекрасны?
— У тебя довольно специфические вкусы, — заметил Оливарес после недолгого молчания, во время которого он наверняка прикидывал, не издеваюсь ли я. Но, поскольку сам он придумать не мог, куда еще можно запихать это растение, решил, что я с небольшим прибабахом, простительном после столь сурового потрясения, как смерть.
— Возможно, вы когда-нибудь меня поймете.
— Это вряд ли. — Оливарес окончательно потерял интерес к картофелю и перенес его на меня. — У тебя безобразное отношение к безопасности. Если дом стоит на отшибе, он должен быть окружен хотя бы забором.
— Я этим занимаюсь.
— Я не про это плетеное безобразие. — Оливарес указал на мою картофельную клумбу и чародейский огородик. — Я про общую металлическую ограду с чарами по периметру. Чародей должен быть хорошо защищен.
— У меня стоит сигнальная сеть.
Оливарес удивился. Даже вытянул губы в трубочку и застыл в этом положении, как будто собрался свистнуть, но затем решил, что чародею в его возрасте свистеть не положено, и передумал.
— Это уже неплохо. А насколько она чувствительная?
— С какой целью интересуетесь? — не повелся я. — Моя безопасность стоит того, чтобы о ее обеспечении не рассказывать посторонним.
— Посторонним? Хандро, мальчик мой, как думаешь, если бы я вчера не сказал, что признал тебя, а сразу отправил бы сообщение в королевскую Тайную службу, твоя сигнальная сеть сильно бы тебе помогла?
Мне и с ночными визитерами помогло только чудо. Вообще, в правильных чародейских жилищах должен быть потайной ход, о чем я начал задумываться, потому что защищенная башня — это прекрасно, но защищенная башня, из которой можно удрать по-тихому, — куда лучше. Можно сказать, вершина творения.
— Не думаю.
— Вот именно. Что толку, если ты знаешь о нападающих, но не можешь от них защититься? — Оливарес посмотрел на солнце, которое поднялось уже высоко, и предложил: — Не будем тянуть до завтрака, принесем обоюдную клятву сейчас.
Спорить я не стал, потому что при свете дня попытка уничтожить дряхлого проклятийника выглядела куда непригляднее, чем ночью. Кроме того, для сохранения тайны пришлось бы еще принести в жертву двух случайных свидетелей — наших слуг, который уже видели Оливареса, поскольку Хосефа воспользовалась транспортом второго нашего слуги, который сейчас упорно ковырял ямку под воротный столб.
Этот вариант клятвы отличался от той, что была у дона Леона, и казался более современным. Не стоит на месте чародейская наука, даже если такое консервативное направление, как клятвы, и то подвержено изменениям. Как вариант, это могла быть и личная разработка дона Оливареса, потому что когда последние слова отзвучали, он сказал:
— Прекрасно легло, а я опасался. Но видно, тот кто считался твоим учителем, действительно умер.
— А если бы не умер?
— Его метка просвечивала бы, — пояснил Оливарес. — Как гарантия того, что никто не станет переманивать чужих учеников, даже очень талантливых. Вообще, чужих учеников брать не любят, потому что их приходится переучивать.
— У вас же учеников не было?
— Не было. Это я по чужим рассказам сужу. — Он хмыкнул и огляделся. — Но задел у тебя неплохой. И огородик чародейский правильный. Так что в голове у тебя что-то да задержалось.
— Информация из учебников?
