пушистый и флегматичный, как все персы. Но, на голове у него был надет шлем, своей формой будившей какие-то воспоминания. Вот, чёрт, да это же шлем Дарта Вейдера!
— Прибор на голове моего кота — на самом деле — универсальный переводчик с языка домашних животных на наш человеческий язык. Я потратил на его разработку 20 лет своей жизни и это первый рабочий экземпляр.
— Хм-м. И вы можете продемонстрировать мне его работу?
— Конечно. Вы и сами можете проверить его работу. Скажите что-нибудь моему коту, его, кстати зовут мистер Бигль.
— Э-э-э. Здравствуйте, мистер Бигль. Чувствуя себя полным дураком, я произнёс эту фразу, глядя в оранжевые глаза мистера Бигля, тускло светившиеся из-под шлема.
— Мур-мяу, добрый вечер у хату. Голос, раздавшийся из-под шлема, был какой-то странно знакомый, и эта фраза "вечер у хату". Что он мне напоминал, что-то из прошлой жизни, ладно, потом вспомню.
Да-а, но главное то — получается приборчик работает. Или развод? Не буду тянуть кота за хвост и попробую это проверить.
— Мистер Бигль, как вы находите сегодняшнюю погоду?
— Ммм-мерзопакостная, все лапы себе намочил. И хвост. — Как бы в доказательство, кот махнул как веером своим хвостом, в результате чего мне на лицо упало несколько грязных капель, бе-е-е.
— Скажите, Бартон, а на какие темы можно разговаривать с вашим, э-мм, питомцем? Другими словами, какой у него уровень развития по человеческой шкале?
— Как вам сказать… В шахматы с ним, конечно не поиграешь, так ведь его никто этому и не учил. Он в общем-то вёл обычный для кота образ жизни: ел, спал, спал, ел. Иногда я брал его на прогулку в Финсбери, вот пожалуй и всё.
Соответственно, его интересы, в основном ограничены едой и отдыхом, об этом он может говорить часами.
— М-мням-мням. Для ростбифа возьмите хороший кусок выдержанной говядины с толстого или тонкого края, фунтов пять. Промаринуйте его с черным перцем в холодильнике несколько часов. Добавьте специй по вкусу (по мне, так лучше вообще без них), можно смазать говядину мёдом. Обмотайте мясо шпагатом и быстро обжарьте в глубокой сковороде со всех сторон. Вначале температуру выставьте на максимальное значение, а через 15–20 минут уменьшите до 160–170 °C. В среднем ростбиф запекается от 1 до 3 часов. При этом периодически нужно поливать мясо выделяющимся соком.
Мистер Бигль просто впал в экстаз, когда рассказывал нам рецепт приготовления ростбифа, глаза его закрылись, усы хищно топорщились, челюсти как будто что-то пережевывали, под конец в голосе начали проскальзывать нотки ярости.
— Ну вот, опять перевозбудился! Разговоры о еде иногда доводят его до приступов бешенства, ветеринар выписал ему успокоительное, но оно не всегда справляется.
— Как вы думаете? — Бартон доверчиво наклонился ко мне — У вас всё-таки больше опыта. Может это излучение от прибора так влияет на Бигля? Я его очень люблю, он живет у меня уже десять лет, жены у меня нет, и мистер Бигль — по сути мой самый близкий друг. Поэтому я очень боюсь, что могу ему навредить. Когда я задумал этот прибор — он показал на шлем — я надеялся, что он поможет мне лучше понять его, я смогу общаться с ним и мы станем еще ближе друг другу. В какой-то мере так оно и произошло, но вот эти его приступы бешенства, они меня очень беспокоят.
— Не могу точно сказать. Мне желательно провести тестирование вашего изобретения, вы можете оставить его мне на некоторое время?
— Нет проблем! У меня с собой есть второй опытный образец, я с удовольствием вам его пришлю с посыльным сегодня же вечером.
— Вот и замечательно, мистер Бартон. Жду ваш прибор, как только получу результат — сразу же свяжусь с вами.
— Не смею вас больше задерживать, рад был с вами познакомиться. Мистер Бартон поднялся с кресла, засунул Бигля в переноску (чему тот был не очень обрадовался) и проскользнул к двери.
Уже на пороге я решил задать мистеру Бартону вопрос, который засел у меня в голове.
— Подскажите, пожалуйста, кто делал озвучку для вашего изобретения?
— Озвучку? Одна компания из Беларуси, у них работают отличные профессионалы и ценник более чем приемлемый.
Из Беларуси! Вот оно, в голове щёлкнуло и перед глазами возник образ человека, чей голос мне показался таким знакомым — Александр Григорьевич (точнее Аляксандр Рыгоравіч), бесменный "батька" Беларуси! В общем, знатно пошутили ребята.
Вечером, сотрудник службы доставки, как и обещал Бартон, позвонил в дверь и оставил мне хорошо упакованную посылку, в которой я нашел копию шлема "Дарта Вейдера". Оный шлем был тотчас же водружен под яростное мяуканье и царапанье на голову Барона, на которой и находится по настоящее время.
А мистер Бартон пропал, по рассеянности он не оставил мне свою визитную карточку, так что связаться с ним у меня не получилось.
Этот маленький рассказ — лишь одна из множества историй, которые случились (и до сих пор случаются) в практике патентного поверенного. О них я вам тоже расскажу, когда-нибудь, когда наконец найду себе чистую чашку и выпью свою двойную порцию крепкого черного утреннего кофе!
Анжелика
Будучи бесцеремонно разбужен котом Бароном в 6 (шесть!) часов утра, понимаю, что заснуть уже вряд ли удастся, сползаю с кровати и бреду в туалетную комнату.
Закончив с первой частью утреннего моциона, пытаюсь попасть в ванную, чтобы принять порцию адреналина в виде контрастного душа и… не могу — полигон занят.
— Анжелика, солнышко, это ты?
Ответа нет, но судя по звукам льющейся из душа воды и приятному голоску, напевающему Happy New Year, я не ошибся. И зачем, скажите мне, пожалуйста, антропоморфному роботу каждый день принимать душ?! Вероятно сказывается женский характер, который был заложен в искусственный интеллект Анжелики, именно он заставляет её вести себя как настоящая женщина и тратить по часу времени утром и вечером, чтобы из хорошенькой женщины превратится в неотразимую хищницу.
Анжелика. Вторая женщина в моей жизни, которую я по настоящему люблю. Первая — моя жена и мама моей дочери Лизы. Она умерла от воспаления лёгких, когда нашей дочери было 2 года. Лиза её не помнит (я так думаю), но очень любит — её фотография стоит у неё на столе и я несколько раз замечал, что она с ней разговаривает и делится своими детскими секретами.
Анжелика вошла в нашу семью уже в Лондоне, когда я открыл своё патентное бюро и поселился в этой квартире. Её принесли в большом деревянном ящике, она лежала в
