Книга Японская новелла 1960-1970 - Кобо Абэ

песках», «Чужое лицо», «Сожженная карта», «Совсем как человек» — о трагедии одиночества человека в мире, где он — орудие в чужих руках, где его судьба никого не интересует; к «Роману 1936 года» Нобуо Одзавы о жизни простого народа в 30-е годы, когда в стране господствовал милитаризм и шовинизм; к сборнику рассказов Сэндзи Курои «Время», тема которых — конфликт между духовным и материальным в «обществе потребления», в стране, где экономическое процветание убило человека как личность, где подорваны культурные и исторические традиции; к повести «На границе» Хаяси Такаси, писателя-рабочего, рассказывающего о положении его товарищей на мелких предприятиях, на которых еще жива полуфеодальная эксплуатация; к произведениям Кэндзабуро Оэ о молодежи: «Опоздавшая молодежь» и «Футбол 1860 года», в которых мы видим юношей, пытающихся найти опору в жизни, самоутвердиться и подчас терпящих крах, духовный или физический, к его же «Хиросимским запискам» и «Запискам об Окинаве» — в полном смысле слова обличительным документам против милитаризма и войны; наконец, к «Необыкновенному сну» Ситиро Фукадзавы — небольшой новелле, вызвавшей такую бурю среди японских националистов, что жизни автора даже грозила опасность и он вынужден был скрываться; к «Сверкающей тьме» и серии репортажей из Вьетнама Такэси Кайко, попытавшегося рассказать японцам правду о вьетнамской трагедии.

Этот перечень можно было бы продолжить, но, думается, названные нами произведения, со многими из которых имел возможность познакомиться и советский читатель, достаточно красноречиво свидетельствуют о том, как решительно и в то же время эффективно вторгается японская литература в современную действительность, как глубоко и своеобразно раскрывает она темы, волнующие не только японцев, но и все человечество.

Предлагаемый вниманию читателей сборник охватывает японскую новеллистику последнего десятилетия. Его можно считать своеобразным продолжением вышедшей в 1961 году на русском языке «Японской новеллы», в которой была сделана попытка представить литературный процесс в Японии за пятнадцать послевоенных лет. Советский читатель получил тогда возможность познакомиться с крупнейшими писателями современной Японии.

Задача тех, кто работал над настоящим сборником, была в какой-то мере сложнее. Прежде всего они ограничили себя жесткими временными рамками, что, естественно, усложнило отбор произведений. Кстати, именно поэтому некоторые писатели представлены, строго говоря, не самыми значительными своими произведениями. Но зато читатель, хотелось бы надеяться, получил возможность составить объективное и достаточно полное представление о японской новеллистике последнего десятилетия, увидеть как сильные, так и слабые ее стороны. При всем том нельзя забывать и другого — наше знакомство со многими именами уже состоялось. Другая трудность заключалась в том, что в Японии издается множество литературных журналов, из номера в номер публикующих десятки новелл. В этом море нужно было найти достойнейшие. И наконец, если в «Японской новелле» 1961 года были представлены имена лишь широко известные, в настоящем сборнике сделана попытка познакомить читателя не только с маститыми, которые, разумеется, заняли и здесь подобающее место, но и с начинающими писателями.

В сборник вкдючены новеллы двадцати писателей. Среди них читатель найдет хорошо известных ему Кобо Абэ, Ясунари Кавабату, Сюсаку Эндо, Такэси Кайко, Тацудзо Исикаву, Томодзи Абэ, Кэндзабуро Оэ, Морио Киту — их произведения, печатавшиеся в русском переводе, несомненно, уже привлекали его внимание. Знакомство состоится также и с не известными нашему читателю, но популярными в Японии Ситиро Фукадзавой, Сёхэй Оока, Синъитиро Накамурой, Санэацу Мусянокодзи, Тацуо Нагаи, Дэюнноскэ Ёсиюки и, наконец, с начинающими, делающими лишь первые шаги в литературе, но уже достаточно определенно заявившими о себе, как, например, с Минако Оба, получившей за свою первую новеллу, включенную в этот сборник, премию имени Акутагавы.

Человек и враждебное ему буржуазное общество, отчуждение человека, его одиночество, неустроенность в мире, где все подчинено наживе, — эта тема звучит во многих новеллах, но решается она по-разному не только художественно, но и философски.

«Детская» Кобо Абэ естественно перекликается с позицией писателя, воплощенной и в «Женщине в песках», и в «Сожженной карте», — бегство от общества не может сделать человека счастливым. Более того, отчужденность не способна вообще, даже в малейшей степени, помочь человеку разрешить его конфликт с обществом. Да, удушливый смог, с каждым годом все плотнее окутывающий японские города, делает жизнь в них все тяжелее, и, если будет так продолжаться, она станет там невозможной вовсе. Смог для Абэ не просто влажная гарь, это олицетворение атмосферы, в которой живет Япония. Но мыслим ли путь избавления, избранный героем: искусственно изолировать детей от ужасного, стремительно несущегося к катастрофе мира, сделать их фактически пассивными созерцателями, стоящими на краю пропасти и ничего не делающими, чтобы предотвратить свое падение в нее? Абэ категорически против такого решения. Может возникнуть вопрос: хорошо, вы отвергаете бегство от общества как путь разрешения конфликта человек — общество, но что вы предлагаете взамен? Ответ на него легко найти, вспомнив другие произведения Абэ, в которых, и в первую очередь в «Женщине в песках», он выдвигает идею служения людям как единственное, что может принести человеку счастье.

На первый взгляд может показаться, что Кэндзабуро Оэ в «Лесном отшельнике ядерного века» предлагает прямо противоположное решение. «Все, все, кто хочет выжить в ядерный век, бегите из городов и деревень, бегите в лес…» — призывает отшельник Гий. Но, глубже проникнув в новеллу Оэ, понимаешь, что устами своего героя писатель призывает не к бегству от общества, отнюдь. Для него лес — это не просто огромное скопление деревьев, не нечто противоположное цивилизации, не отвлеченное олицетворение природы, за возврат к которой он якобы ратует. Просто лес для Оэ совсем иное — нечто чистое и незыблемое, нечто вечное и нерушимое, что должно быть в душе каждого человека. Лес, живая жизнь не вне, а в самом человеке. И если человек обретет это «нечто», он сможет освободиться от «атомной радиации», разрушающей мир и его самого в том числе. Новеллу Оэ можно рассматривать как продолжение его романа «Футбол 1860 года». В ней та же самая деревня, — те же герои и, наконец, та же проблема: как обрести человеку опору в жизни, в чем она?

Духовная неустроенность человека явилась темой и новеллы Сёхэй Оока «Недопетая песня». Тема потерянности человека в современном мире, мечта о счастье, о поэзии, о чем-то возвышенном и прекрасном, выливающаяся в прозу психиатрической больницы, звучит в «Сезоне бабочек» Мицуко Такахаси. Heт ничего удивительного, что в этих двух новеллах мы сталкиваемся с судьбой женщины. Пережитки феодализма в семейных отношениях до сих пор живы в Японии, и больше всего от них страдает женщина. Японская литература много раз обращалась к этой томе, не умершей, как мы видим, со времен