этого вполне хватает для вечного желания поспать в укромном уголке и привыкания к укладу армейской жизни.
Но против не гавкнешь. У всех общий контракт на пять лет, у всех стимул в башке. Маленький магнитный кругляш за правым ухом — боевой чип-синхронизатор, обязательный для каждого военнослужащего. Кому-то, по роду войск, он нужнее воздуха — всяким там техникам и прочим пользователям сложных устройств; а таким как мы, сторожам в погонах — одна морока от этой приблуды. Пользы никакой, зато сержант всегда в курсе: где ты, что ты и насколько бодр для выполнения очередной задачи.
Затупишь невзначай, замечтаешься — нажмёт Бо кнопочку в своём виртуальном интерфейсе — и в мозгах звон. Да такой, что не знаешь, куда бежать. Поговаривают, старинная запись используется. С самой Земли! И название ему — набат. Думаю, врут. Откуда таким же трёхгодичникам по образованию, как и я, знать подобные слова? Половина из них говорить толком, без мата не умеет, а тут — «набат». Но слово подходящее.
Снять же эту магнитную таблетку никак нельзя. Повредишь спинной мозг. Об этом сразу же до всех служивых доводят, после выхода из наркоза — сама операция проводится при полной отключке пациента. Почему именно спинной, если чип на бестолковке расположен — не знаю, но верю. Довелось подслушать разговор двух офицеров, один из которых на пенсию собирался. Обсуждали они как раз тему по извлечению устройства из командирского вместилища разума.
Оказывается, подобные манипуляции проводили не абы где, а в центральном госпитале сектора, до которого ещё добраться нужно. Ближе никто из докторов не брался, риски большие.
Потому и расстраивался готовящийся к пенсии, кляня судьбу. Гражданским иметь специмплант воспрещается, да и без удаления боевого чипа выходного пособия не получить, хоть ты тресни.
В армии же порядок известный: на службу доставят, всем обеспечат, а обратно, по окончанию контракта — свои проблемы решай самостоятельно, никто тебе ничем не обязан. Теперь ты, по факту, штатский. Проявляй смекалку.
Быстрее всего к пункту назначения можно долететь на гиперпространственном звездолёте, но тут имеется ряд сложностей: наличие самого звездолёта, направляющегося в нужную сторону и наличие мест на нём, а в ближайшем обозримом будущем попутной оказии не ожидалось.
У нас ведь как? По космосу шляется либо космофлот с его вечным режимом секретности, либо коммерческие рейсы для очень богатых персон, либо грузовики. Вторым и третьим делать нечего вне проторённых маршрутов, а первые никогда и ни в чём не признаются без крайней нужды. Ни куда направляются, ни откуда. Ну и пассажиров флотским возить тоже строжайше запрещено.
Единственный, относительно надёжный способ добраться до госпиталя, да и вообще в любую глушь Федерации — почтовики. Старые, полудохлые летающие развалины, списанные всеми и везде. Медленные черепахи, месяцами ремонтирующиеся на орбите при каждой остановке. Их выкупали полудикие капитаны за бесценок и брали подряды на обслуживание определённых секторов космической глуши. Таскали по кругу понемногу грузы, понемногу контрабанду. Брали и пассажиров. Средняя частота залёта на планету — раз в полгода, а то и реже.
Последний рейсовый, на момент подслушки, был три месяца назад — пополнение привозил. Нас, то есть.
— Вит, ты идёшь? — из дверей окликнул меня Ежи Брок, неприятный, лопоухий тип с вечно шелушащимся носом, сегодня дневаливший по казарме. — Сержант по последнему время засчитает. Всем потом из-за тебя страдать.
Захотелось пульнуть в него банкой. Знает ведь — я с караула, как и Цапкис. До обеда у меня личное время. Отдых. Официальный. Но нет, выслуживается…
— У нас тревоги по три раза в сутки, без выходных — вставать с койки, а уж тем более прерывать удовольствие от поглощения ананасов категорически не хотелось. — Ноги стопчешь, пока набегаешься.
Я врал. С Бо не поспоришь, идти придётся. Однако подрываться после замечания этого зануды — себя не уважать.
— Отстань, — очередная порция деликатеса показалась особенно вкусной. Потому что шла вразрез с уставом, предписывающим сломя голову броситься на зов отца-командира.
— Пошёл ты!
Кинуть, что ли, ботинком в мешающего кушать ушлёпка? Лень тянуться…
Лопоухие засранцы всегда чувствуют грань в раздражении других. Ту, за которой прекращаются разговоры и живенько прилетает по морде. В нашем случае — по печени в тёмном углу, чтобы без следов.
Ишь ты, как скривился. Понял, что намеренно его игнорирую. Интересно, на обострение пойдёт?
Ежи окатил меня полным презрения взглядом и, хлопнув дверью, помчался на плац. Не решился, значит. Ожидаемо… Кишка у Брока тонка в открытую конфронтацию идти, иначе бы он тут распоясался, расходился… Да и стучать ему особо некуда. Сержант подобную публику не жалует.
Пробовал наш золотушный «доводить до сведения» — быстро отучился. Песню пел, в полной выкладке по стойке «смирно». Всю ночь. С чувством. После молчал неделю ко всеобщему удовольствию. Зато осознал: понадобится — Бо и без гнилых личностей во всём разберётся. Камер с датчиками здесь полным-полно. На всю базу лишь два «укромных» уголка наберётся. Наверняка подарок солдатикам от проектировщиков, а не досадное упущение. Слишком эти уголки в открытых местах расположены, из казарменного окна будто на ладони просматриваются. Разве что вечером там постоишь, насладишься одиночеством. Сделай они их по-настоящему укромными — ни одна комиссия бы такую работу не приняла, посчитав «мёртвые зоны» системы видеонаблюдения полнейшим непрофессионализмом и поставив столь вопиющее упущение на вид.
Эх… Ну вон тот ещё кусочек, и пой…
Гром в голове, более всего напоминающий удар сказочного гиганта железным молотом по не менее сказочному шлему, заставил вывалить из желудка наружу всё сожранное. На собственные колени. Дурно пахнущей горкой из полупереваренного завтрака с вкраплениями ананаса.
Банка покатилась по полу, покрывая прикроватное пространство густым, золотистым соком и янтарными кусочками. Брюхо свела резь.
Фигасе!
Со мной подобное впервые. Раньше сержант был скромнее, довольствовался для нерадивцев пенделем тяжёлого ботинка с острой приправой из командно-доходчивых словесных оборотов.
Теперь точно надо спешить, иначе из отхожих мест не вылезу. Они у нас хоть и стерильные, но в армии зачастую важен процесс, а не результат. Давно понял.
Вскочил, краем глаза отметив бусинку видеокамеры над изголовьем. Улыбнулась? Вряд ли, техника не умеет улыбаться, если она не баснословно дорогой человекоподобный андроид. При отправке сюда, в космопорту довелось заочно познакомиться с таким образчиком прогресса.
По общественному визору, в каком-то ток-шоу, показывали. С ним некая сисястая звезда пришла покрасоваться, блеснуть эпатажностью. С умным видом, пришлёпывая накачанными губками, делилась особенностями секса с машинами. Оценивала, сравнивала, рекомендации давала. Мы тогда всем взводом усомнились. Не в способах интимной развлекухи — тут каждый сам за
