class="p1">— Что случилось?
Она качает головой, кривится. По ее лицу стекает дорожка, и мама смахивает ее.
— Твой отец пришел, потому что я позвала его. Но, видимо зря...
— Не передергивай! — рычит мужчина, заходя в комнату. — У меня за Миру сердце болит не меньше твоего!
Мама бросает на него презрительный взгляд. Этот человек давно потерял уважение в нашей семье. И тот факт, что она позвала отца в дом, значит, что у Мирки все плохо. Под ложечкой засосало от волнения.
Отец осекается. Тяжело вздохнув, сжимает волосы пятерней.
— Она и моя дочь, Наташ. И я также, как и ты хочу, чтобы она выздоровела. Но у меня нет этих денег! Нет!
— Конечно, только между нами есть разница, Андрей. Мира и Лия - мои дочери. А для тебя они вдруг перестали быть таковыми, ровно с тех пор, как молодая жена родила тебе сына. Столько денег уходит на памперсы, да на «хотелки» жены! Прости, что потревожила, это было ошибкой. А теперь уходи...
Мамин голос срывается на шепот. Ее уже трясет, а по лицу текут слезы. Мне так больно видеть ее такой!
— Не смей спихивать вину на меня! — отец наступает на нее.
Ну уж нет. Я не позволю ему так себя вести с мамой!
Делаю шаг в сторону, перегораживая ему путь.
— Выметайся!
Его черные глаза шокировано застывают на мне. Никогда и никто не позволял себе так говорить с ним.
— Ты это отцу своему сказала? — его лицо кривится в злой гримасе. Наконец-то он настоящий.
— Ты мне не отец, ты никто. Будь добр, покинь этот дом.
Улыбается в ответ. Будто его забавляют мои слова. Он поднимает взгляд поверх меня, и с презрительной ухмылкой смотрит на маму.
— Поздравляю, Наташ. Ты добилась своего. Восстановила против меня девочек. Довольна?!
— Уходи. Тебе здесь не рады.
Он что-то говорит в ответ, но его больше никто не слушает. Я подхожу к маме и обнимаю ее. Спустя несколько минут мы слышим удаляющиеся шаги и стук закрываемой двери.
И только когда мы остаемся с мамой наедине, я отстраняюсь.
— Это значит?
— Да, — отвечает резко. — Операция не помогла. Есть лекарство, но оно экспериментальное. Стоит очень дорого, и не факт, что поможет. Врач сказал, шансов мало. Нужен Израиль. Только там занимаются такими пациентами.
В горле мгновенно пересохло. Я смотрела на маму, на то как она утирает слезы, пытаясь подавить плач.
— Сколько? — наждачкой по горлу.
Мама потянулась к столу и пододвинула к его краю бумажку. На негнущихся ногах приблизилась и заглянула в него. Под ложечкой неприятно засосало. Нам не найти такую сумму.
— Где Мира?
Мама немного успокоилась.
— Завтра ее выписывают.
Я кивнула, подошла к графину и наполнила стакан водой. Все пыталась понять, где мне раздобыть хотя бы часть суммы. Я понятия не имела, что буду делать. Но знала точно – ни за что не сдамся.
— Как выпускной? — мама обнимает меня со спины. Сделав глоток воды, ставлю бокал на столешницу.
— Прости, детка, я тебя так и не поздравила. Все с Мирой, да с Мирой в последнее время.
— Ничего, — улыбнулась. — Ерунда какая, мам! Ты не расстраивайся, я обязательно что-нибудь придумаю.
Глава 2. Я тебя не знаю
Глава 2. Я тебя не знаю
Я приготовила маме поесть и, напоив успокоительными, уложила отдыхать. Вечером у нее смена, пусть набирается сил.
Последние десять минут сидела в комнате. Под звучащие из колонок «The Neighbourhood», набирала сотое по счету сообщение. Но, написав, стирала все под чистую. Мне не хотелось злить ее, а сейчас, кроме слез и стенаний, я не могла написать ничего другого. Больше всего в жизни Мира не любит, когда ее жалеют. Это одна из вещей, способная сделать ее несчастной.
Свернула окошко сообщений, провела пальцем по экрану телефона. Усмехнулась про себя, понимая, что за эти полтора года так и не поменяла фотографию на заставке телефона. Помню день, когда было сделано это фото. Урванный кусочек счастья, сохраненный мной в тайне ото всех.
На улыбку его мальчишескую смотрю, на ямочки на щеках и морщинки в уголках глаз. Демид обнимает меня, и смеется во всю, а я кричу от испуга, потому что мы летим на всей скорости вниз, на самой опасной и безумной карусели.
Помню, как мне было страшно тогда. Я вцепилась в его крепкую руку, будто, Демид смог бы спасти меня в случае падения. Мне всегда казалось, что он –нерушимая стена. Самый сильный и надежный. Я и на аттракцион этот согласилась только ради того, чтобы рядом с ним побыть. Ни я, ни Мира не любим подобные вещи. Американские горки способны угробить нас, ведь мы обе жутко боимся высоты. А Огинский скучал на детских «Ветерках» и машинках. Ему хотелось во что бы то ни стало, прокатиться на этой махине. Когда поездка закончилась, меня жутко мутило, и хотелось плакать. Я даже вылезти из сидения не могла, и тогда Дема осторожно вынес меня на руках.
Они были такими перепуганными! Мне даже смешно стало. Сестра тут же побежала за водой в ближайший магазин. Демид же сел на лавочке, и все на руках меня держал в ожидании Мирки. А я и рада была! Прислонилась к нему лицом, и вдыхала его запах. И в эти минуты жуткого состояния своего организма, я была самым счастливым человеком на этой земле.
Это была моя единственная близость с парнем. С тем, по ком страдает мое сердце с пятилетнего возраста.
Телефон пиликнул, я едва не выронила его из рук. Мотнула головой, возвращаясь из воспоминаний.
Марк: «Буду у тебя через час. Кстати, мне сказали, что твой чемпион постоянно зависает в этом местечке...»
Я буквально почувствовала, как дрожь пробежала по телу, по каждой вене, наполняя ее адреналином. Отбросила в сторону телефон, и поднялась с кровати. Принялась нервно расхаживать по комнате, а потом вдруг замерла и посмотрела на плакат на стене. Это было объявление о бое ММА полугодовой давности. На нем было трое бойцов. Двое из них были признанными королями ринга, но они не имели значения. Для меня важен был тот, кто в этом бою одержал первую громкую победу. И с тех пор его карьера стремительно шла ввысь.
Демид.
Они расстались с моей сестрой, и делиться с нами деньгами
