карьерной не поднимаюсь, а прям лечу, но чего ж на сердце так тоскливо и одиноко бывает. Пешкасий считал, что мне не хватает витаминов, и пичкал меня разными таблеточками, которые доставал из мира людей через знакомых ежиков. От его витаминов во рту становилось сладко, но на душе еще горше.
В принципе, меня все устраивало. Замкнутая, тихая, я копалась в бумагах, чувствуя себя повелительницей документов, когда в моей размеренной жизни вдруг наступил ад. Меня перевели в отдел работы с клиентами.
– Выручай, – заявила Седалия, врываясь в мой уютный подвальчик. – Одна половина отдела в отпуске, другая на больничном – аллергия у них, понимаешь, на туманы. Вот тебе справочник, за ночь выучишь, ты у нас умненькая, а утром сразу в корпус Б отправляйся. Весь отдел – твой. За мной премия. Летом переселенцев мало, так что ничего страшного, пара-тройка клиентов в день, а потом свободное время. Советую потратить его на спортзал, он у нас расположен в пентхаусе, если вдруг забыла. Впрочем, откуда бы тебе о нем помнить? Ты ведь, знаешь, что растолстела? И еще. Лучше надень парик и очки, а то клиенты разные ведь бывают. Элитой я сама занимаюсь, но вдруг какой маг мимо меня проскользнет. Они все с причудами. Надо, чтобы ты никого не отпугнула.
Такта у Седалии не было, но начальнице он и не полагался. Я правда чуток на троне повелительницы бумаг поправилась. Пешкасий слишком тщательно следил за тем, чтобы я не голодала. То бублик подсунет, то конфетку, а воли у меня против этих штук – никакой.
Новые инструкции я, конечно, выучила, но еще до этого я весь месяц заполняла новые карточки в архиве. Подсчитав, поняла, что за последние тридцать суток спала от силы ночей десять. Род дриад славится выносливостью, но, когда я у Пешкасия стала иногда видеть крылья и драконий хвост, то решила ложиться хотя бы в три ночи. И тут – новые обязанности! Да еще и к внешности начальство прицепилось. Да, я была не красавица, и страдания по поводу своего облика заедала не только бубликами и конфетами Пешкасия, но и буфетной выпечкой, которую сотрудникам продавали со скидкой. Но делать нечего – пришлось и парик одеть, и очки на немного крючковатый нос нацепить.
На третий день я была готова выть, как тот самый оборотень, который стал моим первым клиентом и трепал нервы до сих пор. Деньги у него водились, а вот с документами творился полный бардак. Документов у нелюдей, вообще-то, никогда не имелось, но по требованию Ковена Магов, перед тем как переместиться в портал к нам, в Межмирье, а потом к людям, они должны были собрать не меньше десяти справок: здоров ли, какого рода-племени, есть ли семья, сколько денег за душой, владеет ли имуществом, судим, казнен ли и прочие формальности. Большинство справок оформлял Ковен магов, но некоторые нужно было брать у местной администрации – в королевстве там, герцогстве, кто откуда. Оборотень тот, судя по всему, долгое время бомжевал, а может, со своими крепко поругался, но справки о месте жительства у него не было. Пытался всучить мне золотые монеты, чтобы я на ту справку глаза закрыла, но я дриада честная, швырнула взятку ему в рожу и приемное окошечко захлопнула.
И вот уже третий день он таскал мне разные поддельные документы, но его проблема была в том, что мне стоило один раз взглянуть на образец справки, чтобы отличить фальшивку от настоящей. В общем, не повезло ему. Я хотела спать, мечтала вернуться в свой уютный подвальчик, заваленный под потолок архивными бумагами, а еще я чертовски устала. А когда дриады устают, они превращаются в стерв, каких поискать. Даже Пешкасий со мной не разговаривал – обиделся, что я назвала его «крысиной мордой». Но ведь это правда! Ежи – как крысы, только в колючках.
Бежать утром до остановки по болотным топям босиком – то еще удовольствие. Водитель долго ругался, когда я полезла к нему в машину с грязными ногами, но, увидев мой гневный взгляд, предпочел не портить себе начало дня. Знал бы, какой хаос творился в моей душе, вообще бы рта не раскрывал. Не в бархатных же туфлях по кочкам скакать, а калоши еще с вечера одолжила соседка-некромантка по комнате снизу, да утром так и не вернулась. Другой обуви у меня не было, пришлось босиком. Ноги отмыть все же легче, чем нежный бархат, тем более, что те туфли знакомый гном делал, и я ими очень дорожила.
Увидев, что к моему окошечку уже выстроилась очередь нелюдей, жаждущих жить с людьми, я замедлила шаг и, шлепая грязными пятками по полу, демонстративно прошла в дамскую комнату. Пусть ждут. Я всей душей мечтала вернуться к бумажкам, которые не умели разговаривать, и всем сердцем ненавидела каждого, с кем сегодня придется общаться. И сильнее всех я ненавидела того оборотня, который стоял у заветного окошечка самым первым. Не иначе как с ночи очередь занимал. Откуда Седалия взяла цифру в два-три клиента в день, я не знала. Они ломились в мой отдел толпами, как лосось на нерест.
– Стерва, – прошептал кто-то в очереди, за что я пробыла в туалете еще десять минут. Просто всем назло сидела на краешке раковины и старалась не слушать Пешкасия, который, высунувшись из рюкзачка, в котором я его обычно носила, допекал меня своей ежиной моралью. Мне надо больше гулять, больше пить, больше есть – не еж, а мамаша-опекун!
Когда секундная стрелка наручных часов показала ровно девять, я торжественно открыла дверь и выплыла в коридор под всеобщий вздох облегчения. Они еще не знали, что по инструкции мне положен второй завтрак и получасовой перерыв на отдых в одиннадцать. Потом обед, сонный час, еще три перерыва и вечерняя прогулка. Я работала три смены подряд, с девяти до полуночи, и права свои знала. Обычно все эти модные нововведения отдела кадров я игнорировала, работая с утра до ночи, как робот, но что-то во мне надломилось в эти последние три дня, и мне захотелось постервить.
Спустив огромные, вполлица очки на самый кончик зеленого носа и открыв окошко, я встретила оборотня самым убийственным взглядом, на какой была способна.
Мне молча протянули пачку перетянутых бечевкой бланков. Я брезгливо взяла ее двумя пальцами, освободила бумаги от веревки, нарочито медленно вытерла руки влажной салфеткой и принялась внимательно просматривать документы, которые, по правде, знала наизусть, так как видела их уже
