— Сейчас, — сказала она.
— Нет. Сперва себя.
— Не дури.
Эрик поморщился, когда плетения начали сращивать плоть.
— Сперва себя. Хоть кто-то должен остаться боеспособным.
— Я смогу драться левой.
В глазах прояснело и, наконец, получилось нормально вдохнуть. Эрик глянул поверх плеча склонившейся над ним женщины.
— Плети проход и уходи, быстро!
Ингрид стремительно развернулась, подхватив меч. Левой.
— Не удержу. Два подряд.
Значит, остается кое-как выпрямиться и встретить смерть с мечом в руках. На виселицу он не пойдет.
— Не лезь. Когда меня убьют, сдавайся. Живи, пожалуйста. Сколько получится.
Она улыбнулась и покачала головой. Эрик застонал. Кого он обманывает, в конце концов? Когда Ингрид от кого-то бегала? Он легко сжал ее руку, она погладила пальцами его ладонь.
— Я ни о чем не жалею, — сказала Ингрид.
Эрик кивнул.
— Я тоже.
На самом деле он жалел об одном — что не может заставить ее уйти. Хотя куда тут уйдешь — чистое поле кругом. Только у самого горизонта виднеются крыши домов. Деревня, похоже. Но успеют догнать.
Он дождался, пока на краю черного облака проявится первая фигура, и шарахнул авторским плетением, благо сил оно тянуло немного. Но нити разорвались прежде, чем удалось сплести до конца, как раз в уязвимой точке. Впрочем, чего он ожидал, сам же отдал его ордену. Конечно, за пять лет узнали все.
Ингрид не мудрствуя ударила пламенем, но и оно тут же рассыпалось.
— А я говорил, что нас хлебом-солью не встретят, — раздался знакомый голос.
Эрик вытаращился на выходящего из облака Альмода. Они же тогда сбежали вместе, но командир потом ушел, и Эрик обрадовался этому. Не было у них причин друг друга любить.
— Какого рожна ты в ордене?
Удивительно, что, найдя Альмода, чистильщики не повесили его, дважды дезертира. Но вот он, живехонек, с переливающейся всеми цветами фибулой на плаще. А с ним — Фроди и Кнуд, и незнакомая девчонка. Лицо против воли расплылось в улыбке. Живы. Оба до сих пор живы, надо же!
В следующий миг до него дошло, что друзья-то живы, но если они явились по его душу, ему конец. Пять лет назад он не мог справиться с Альмодом, даже будучи здоровым и полным сил. Да и остальные были хороши. Разве что про девчонку со шрамом сказать нечего, но Альмод средних не берет. Эрик многому научился с тех пор, но сейчас слишком ослаб. Он крепче сжал меч, изготовившись плести, Ингрид тоже не торопилась опускать клинок.
— Это долгая история, — сказал Альмод. — Будем говорить или драться?
Его глаза оставались холодными, цепкими. Эрик снова почувствовал себя юнцом, которого за шкирку волокут в орден.
— Зависит от того, зачем вы пришли. Возвращаться не уговорите.
— Меня тоже, — ввернула Ингрид.
— Не за этим. Я, конечно, должен буду доложить… но помню, что кое-чем тебе обязан. Если не вы ночью убили командира, уйдешь невозбранно.
— Не я. И не Ингрид. Но ты поверишь нам на слово?
— Смотря что именно вы расскажете. Пять лет назад ты был вздорным капризным юнцом, но не трусом и не лгуном.
— Всегда знал, что ты меня высоко ценишь, — буркнул Эрик. — Вы пришли по моей крови или по крови Ингрид?
— Это имеет значение?
— Если по ее — сожгите. И дайте ей уйти. Потом будем разговаривать.
— Ты всерьез веришь, что Ингрид уйдет? — ухмыльнулся Альмод.
Эрик посмотрел ей в глаза. Она молча покачала головой. Он вздохнул.
— И все-таки сожгите образец.
— И его, — вмешалась Ингрид.
— Кажется, вы не в том положении, чтобы торговаться.
— Я не торгуюсь, — пожал плечами Эрик. — Просто не хочу, чтобы когда-нибудь за ней пришли. Если вам в самом деле нужны не мы, а убийца вашего человека, то и образец вам ни к чему. А если все же намереваетесь вернуть нас в орден, то я лучше умру свободным.
— Раньше ты был помягче, — подал голос Фроди.
— Да нет, такой же упертый, — хмыкнул Альмод.
Вытащил из кошеля побуревшую щепку, подкинул на ладони. Полыхнуло.
— Ты же понимаешь, что это просто жест, и ничего не помешает нам вас повязать, когда разговор закончится?
— Понимаю, — Эрик тоже сунулся в кошель, вытащил изрядно поцарапанный образец. Бросил Альмоду. — Не пригодилось.
Тот усмехнулся, поймав бусину. Кажется, хотел что-то сказать, но удержался.
Эрик тяжело опустился на землю, ноги подкашивались.
— С вашего позволения. Разговор будет долгим.
Глава 1
Эрик долго смотрел туда, где истаяло облако перехода. Что ж, чистильщики больше не будут охотиться за ним, обвиняя в смерти своего. Только это и имело значение. Мир большой, как-нибудь вместе с Ингрид устроятся. Не впервые им оказываться невесть где, совершенно не зная, что делать дальше. В прошлый раз не пропали, и в этот не пропадут. Тем более Эрик успел с тех пор многое повидать.
Он огляделся. Они сидели на краю стерни, уже не золотой, а выцветше-серой. Рядом тянулась дорога, точнее, непролазная грязь, которая была бы дорогой, кабы не осенняя распутица. Голые поля до самого горизонта, рыжая лента дороги от края до края земли, и лишь на одном конце ее едва виднелись крыши деревенских домов, крытые тесом, такие же серые, как поля. И только небо синее, яркое, почти летнее. Да и тепло, как летом.
— А где мы? — спросил он.
— Окрестности Берестья, — сказала Ингрид.
Юг приграничья. Удачно. Было бы куда хуже, попади они на самый север, где людей днем с огнем не сыщешь и ночь по полгода. Здешние места тоже не слишком заселенные, но хотя бы относительно теплые.
И довольно неспокойные — за них его величество воевал с соседом, королем Темнолесья, вот уже лет двести, и никто не хотел уступать. Эрик не понимал, зачем платить столькими жизнями за, казалось бы, обычный клочок земли. Впрочем, он никогда особо не интересовался делами сильных мира сего. Как был деревенским пацаном, так им и остался.
Но почему именно сюда? Эрик вопросительно посмотрел на Ингрид.
— Пришлось очень быстро соображать, — извиняющимся тоном сказала она. — Быстро вспомнилось только это место. Сюда я прокладывала первый в жизни переход. А потом еще прорыв был очень долгим, думали, уже все, не удержим. Такое не забывается.
Эрик кивнул. Да, соображать пришлось быстро. Чудом ушли. Так что нечего кочевряжиться. Оба живы, и ладно.
— Не самое плохое место, — улыбнулся он. — Отоспимся, приведем себя в порядок и подумаем, что делать дальше.
