class="p1">— Постой… Кха! Не надо!
Когда мальчик отошёл, в голове прояснилась одна фраза, заставляющая ноги задвигаться, а дыхание играть в одном ритме, создавая простую мелодию такта для движения: шаг — стук о пол ногой — шаг — вдох — выдох, и по новой. Мариам перестала хромать, кровь наполнялась энергией войдерума и стала медленнее течь. Фраза, которая смогла поднять Мариам с колен, была до дурости простой, но настолько тяжёлой, насколько и глупой: «Мне нельзя здесь оставаться.» Несмотря на шторм и кромешную тьму, Мариам была уверена в том, что идея свалить отсюда — совершенно адекватная. Ничего не предвещает беды, — по крайней мере, она так считала. Осталось только пройти незаметно к шлюпкам и уплыть на одной из них. Она не хотела получать какой-либо помощи. Просто потому что не заслужила. Так она думала. Осознав, к чему привело её следование за Иоанном, та поняла свою ошибку. Сейчас ранена только она, однако мог сильно пострадать мир, который так любит. Вспоминая лицо Иоанна, в памяти всплывали слова властной матери, от которой Мариам бежала всю жизнь. Уму непостижимо то, что она ввязалась в помощь человеку, чьи идеи и мировоззрение были схожи с мотивами матери Мариам — правителя дома Лакшата из Ламмеры. «Властная сука, тебе действительно нужно лишить всех вокруг свободы, чтобы двигаться дальше?» Походка стала твёрже и увереннее, только раны не давали забыть о себе: раскрываясь от движений, они продолжали кровоточить и приносить боль. Но, невзирая на увечья, Мариам смогла выйти на палубу, где царил гром, волны, крики и работа. Из-за такой шумихи она смогла медленно и незаметно пройти к вельботу — он был крепко завязан к корме и крепился тросами для удобного спуска. Не было ничего, чтобы разрезать толстые корабельные канаты, держащие шлюпку. А её то и дело шатало из стороны в сторону из-за волн. Мариам решилась воспользоваться войдерумом звука, чтобы ослабить путы и спокойно их развязать. Благодаря шумному окружению, не пришлось использовать голос, и канаты действительно стали слабее держать шлюп. Однако физических сил не хватило на то, чтобы просто-напросто удержать равновесие на палубе в шторм. Тонкая туфля проскользнула по мокрым дощечкам, а корабль накренился в противоположную от Мариам сторону, из-за чего та ударилась спиной о твёрдые, сырые доски. И только в неудачных попытках встать её заметил экипаж и крикнул: «Посторонний на борту! Она не из наших!» Здесь спокойствие Мариам совсем пропало. Экипаж продолжал работу, но в сторону женщины, стуча толстыми, как у жокея, кожаными сапогами двигалась статная фигура с седой бородой и треуголкой. Тот достал саблю и поднёс её к подбородку Мариам, как бы говоря: «Не скажешь правду, отправишься на дно.»
— Знаешь, дамочка, я не припоминаю момента, когда мои славные парни из острова тащили в трюм женщину. Не расскажешь, каким боком ты тут оказалась? Только будь аккуратна, я могу и не поверить в то, что ты на самом деле русалка или, блядь, бог морской.
— Меня… Меня зовут…
— Чего ты там бубнишь? Говори громче!
— Меня зовут Мариам Лакшата… Я спасалась бегством из острова Ан…
Сначала капитан не поверил своим ушам, он думал: будто это своеобразный юмор или способ отвлечь внимание. Но всё было слишком логично и выстраивало цепочку, ведущую к понятному выводу. Женщина со смуглой кожей и в иноземных, шелковых одеяниях прямо перед ним еле держится на ногах. Осознание действительности заставило улыбку толстых губ исчезнуть и стиснуть зубы от гнева.
— Ты не представляешь, как мне повезло найти полумёртвого войдера звука. Если этим именем ты собираешься капать мне на мозги, то ты подобрала не те слова, девчушка. — капитан достал из пояса под камзолом кремниевый пистолет и направил его прямо в лицо Мариам. — Отвечай на мой вопрос, глядя мне прямо в глаза: ты на самом деле Мариам из Лакшата? Ты — блядский войдер звука?!
Мариам встряхнула мокрую, торчащую из-под фаты чёлку, и глазами, полными смиренья смотрела прямо в душу капитана и ответила: «Да. Всё именно так. Мне нет смысла убегать от своего рода и имени. Мой дом в Ламмере. И я знаю лучше, чем кто-либо во всём Ховаке — насколько чудовищны действия клана Лакшата. Я — Мариам, в моих жилах течет кровь войдеров звука — шандийцев высокородной династии. Династии, что лишает волю невинных ради собственного блага. Всё верно.»
Капитан выслушал её слова от начала и до конца, он был удивлён такой честности, ибо никогда ещё не видел членов Лакшата такими смиренными. Куда делась их гордость и дерзость? Что с ней вообще такое? Почему в её глазах читается: «Я заслуживаю смерти»? Капитан не хотел об этом думать: всего один выстрел — и все мысли уйдут. Именно так он думал, пока не услышал позади себя крик юноши: «Постойте! Не убивайте её! Ей нужна помощь!» Ситуация накаляется, жизнь Мариам снова на волоске, от смерти остался всего один спуск курка — лёгкое, краткое движение, и конец. Однако Дзин привёл с собой лекаря и, невзирая на возможные последствия, он кричал капитану остановиться, а сам ввязался в конфликт:
— Дзин Пан, ты совсем спятил?! У нас в руках прямая наследница главы дома Лакшата. Какого хера ты вызвал лекаря?!
— Послушайте, капитан, она нам не враг, это точно!
— Да что ты себе позволяешь, щенок?! Этот двоть, морской чёрт бы меня побрал, шандийка Лакшата! Они держат в рабстве мой народ! НАШИХ РОДИЧЕЙ! Они сидят мирно в покоях, пока наши люди пашут и воюют за этих свиней! Как ты не понимаешь, Дзин, такие, как она, прямо сейчас бьют плетью наших братьев и сестер!
Дзин не стал отвечать словом на возгласы капитана, когда заметил, что прямо сейчас точкой в диалоге станет пуля, которая вот-вот пролетит сквозь сердце женщины. Слова будут бесполезны — пора действовать решительно, если хочешь спасти человека. Именно поэтому Дзин Пан совершил рывок между Мариам и капитаном, приняв пулю за неё! Капитан был ошарашен и одновременно взбешен поступком юнги, но этому всему должна была быть веская причина. «Кто прыгнет под пулю, чтобы спасти незнакомца? Либо он чёртов идиот, либо предатель, третьего не дано.» Мариам не сразу поняла, что случилось, она была полностью готова принять смерть. Это был бы справедливый для неё конец, но что-то пошло не так. Ей стало безумно жаль того мальчика: он ведь совсем молод, так растрачивать жизнь ради… неё? «Это просто несправедливо, он не должен умереть так.» На глазах навернулись слёзы, она
