Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 9
карьера, которую многие, во всяком случае те, кто мало что о ней знает, считают гламурной. Будучи фэшн-стилистом, всегда вооруженный баллончиком с лаком для волос и пуховкой для пудры, я провел почти десять лет, готовый в любую минуту ринуться в бой. Каким-то удивительным образом, беспечно шагая по жизни, я стал одним из основателей компании, названной ТЕАМ[3]. Это было агентство, которое представляло интересы специалистов творческих профессий, работающих в индустрии коммерческой фотографии и в рекламном бизнесе. Концепция была одновременно и удобной, и прибыльной.
Обычно, чтобы собрать для какой-то фотосессии все детали воедино, продюсеру необходимо сделать десяток звонков. Мое агентство волшебным образом превращало все эти звонки в один. Гримеры, фэшн-стилисты, визажисты, парикмахеры, специалисты по подбору локации, фуд-стилисты – у нас все были под одной крышей. Тем не менее, как бы сильно мне все это ни нравилось, моя первоначальная эйфория от того, что я стал частью индустрии моды, которую всегда боготворил как зритель, постепенно начала ослабевать.
Я понял, что селебрити – обычные люди с узнаваемыми именами, а фотосессии, как только ты побываешь на сотне, не менее утомительны, чем совещания директоров.
Через десять лет взбивания волос и борьбы с блестящими носами я начал погружаться в несвойственный мне самоанализ. Хотел ли я заниматься всем этим до конца своей жизни? Возможно, и нет, но я совершенно точно был уверен в одном: в Испанию я еду.
Я любил командировки и охотно хватался за то, что в индустрии принято называть «работа на выезде». Бродяга по натуре, я воспринимал поговорку «Дом там, где сердце» буквально: номер в гостинице на то время, пока я в нем жил, становился для меня домом (конечно, если дополнительно меня радовали хрустящими простынями, всегда свежими полотенцами и шоколадками, по вечерам оставляемыми на подушке).
Но в последнее время я начал замечать, что мотания по миру не воодушевляли меня так, как прежде. И не из-за глупой ерунды, на которую в аэропортах все время жалуются тетки из бридж-клубов; причиной не был потерянный багаж или невкусный бейгл. Я не имел ничего против постоянного обмена валюты или новых экзотических блюд. И нет, это не были неизбежные во время путешествий неудобства. Мне стало скучно. Все чаще я начал замечать некое удручающее меня сходство всех этих городов. На моих глазах все они становились похожими один на другой. Была надежда, что Барселона докажет свою исключительность.
Разочарованно вздохнув, я плюхнулся на сиденье такси из искусственной кожи. За исключением мелодии фламенко, которую напевало радио, и ослепительного каталонского солнца, пока Барселона была для меня такая же иностранка, как и родной Бостон. Невзрачные билборды, рекламирующие бытовую технику и дешевые гостиницы, раздражающе поблескивали за окном. Осталось ли в мире хоть одно место, которое не выглядело бы как один гигантский торговый центр? Может быть, мне действительно пора остепениться. Может, в конце концов, мне нужен дворик с грилем Weber и забором из белого штакетника.
Не прошло и пяти минут, как от моего критицизма не осталось и следа. Открывшийся вид гипнотизировал. Я испытывал те же чувства, что и житель глубинки, впервые въезжающий на Манхэттен по мосту Джорджа Вашингтона, и не знал, в какую сторону смотреть. Слева от меня, подобно миражу, возникли очертания Олимпийского стадиона 1992 года. Над ним возвышался белый шпиль конструкции, напоминающей футуристическую космическую станцию или скульптуру, проект которой был рожден фантазией компьютерного мозга. Справа Средиземное море. Я был поражен не столько его бирюзовым мерцанием, сколько сотнями кораблей и лодок, которые на расстоянии выглядели как узорная облицовка доков. Роскошные круизные корабли, частные яхты, тяжеловесные танкеры, скромные парусники… Я видел своими глазами один из крупнейших портов мира, и это впечатляло гораздо сильнее, чем статья о нем в Fodors.
Неожиданно я почувствовал себя взволнованным, подобно ребенку, впервые очутившемуся далеко от дома. Эти ощущения сохранялись на протяжении всей дороги, но как только мы съехали с автострады и пересекли черту города, я окончательно попал под гипноз. Ни одно из моих многочисленных эксклюзивных путешествий не подготовило меня к уникальному городскому пейзажу Барселоны: узкие улицы, обрамленные пальмами, изысканно украшенные здания, приветливо прислонившиеся друг к другу. И даже развешанное после стирки белье, которое сушилось почти на каждом балконе, выглядело как своеобразная декорация. Город демонстрировал архитектурные шедевры: готика перемешивалась с модерном, современный стиль – с классикой. Все это, собранное вместе, должно было бы диссонировать, но, как я позже понял, Барселона умеет сочетать несочетаемое. Она оказалась городом, о котором я всегда мечтал, но уже отчаялся найти. Я был в ее власти.
Ежедневные восьмичасовые причесывания и раскрашивания лиц моделей оставляли мне мало шансов на близкое знакомство с городом. Тем не менее, даже несмотря на работу с IBM, которая съедала все время для туризма, я успел ощутить стиль жизни Барселоны и еще больше влюбился в нее. Мое первое визуальное очарование было ошибочным. Барселона оказалась гораздо эффектнее, чем я предполагал. С населением около двух миллионов человек, рассредоточившимся по территории около шестидесяти квадратных миль[4], Барселона – это десятки районов и кварталов, каждый из которых обладает своим своеобразным шармом. Я не мог найти место, которое бы не привлекало меня; город-мечта любого агента по недвижимости.
И конечно, кухня. Я объедался роскошными креветками, каждая из которых была величиной с лобстера, помидорами настолько сладкими, что их можно было есть как яблоки, хрустящим горячим каталонским хлебом из печи, сыром «Торта дель Касар» (лучше всего его есть прямо ложкой) и бессчетным количеством сковородок паэльи во всех возможных вариациях. Все это запивалось великолепным местным вином из всемирно известной Риохи[5]. На десерт «Крем Каталана» – пьянящая нежная смесь из сливок и яиц с добавлением ванили, после которой крем-брюле покажется обыденным. Я был в раю для обжор.
Но особой пикантности Барселоне придает не только еда. В этом городе любая самая заурядная мелочь из повседневной жизни может быть художественным объектом. Я не мог оторвать глаз от ламп, которые смело можно назвать предметами искусства. Перечницы и солонки, сделанные с вниманием к мельчайшим деталям, сравнимым с произведениями Фаберже. Даже дверные ручки не только открывали двери, а служили их сильным украшением. Не удивительно, что Жан-Поль Готье так любит бывать в Барселоне.
Еще город знаменит своими невероятными по красоте и разнообразию летящими арками и полуарками, а также соблазнительным ароматом жареных бутифарр[6], что подтверждено восторженными отзывами в «Архитектурном дайджесте»[7] и «Загатом»[8]. Я всегда хотел написать путеводитель, который
Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 9
