что среди этих волн вам не видно других выживших, которые тоже сражаются со своими волнами боли, обломками и чувством безнадежности. Я хочу, чтобы вы знали: вы уже относитесь к выжившим, даже если вам пока трудно в это поверить. И в мире есть множество других выживших, которые, как и вы, хотят контактировать с миром, исцелиться и найти себе подобных. Доверьтесь мне. Мне много раз доводилось пробираться через собственные волны в одиночестве, я тогда тоже думала, что одинока и потеряна навеки. Начав читать эту книгу, вы вступаете на путь к исцелению, где станете спасательным плотом и для самих себя, и для других выживших, которые отчаянно хотят найти себе подобных и наладить контакт с теми, кто может их понять.
Мы все в одной лодке
Мы можем найти друг друга как в обычных, так и в самых неожиданных местах. Вы нашли меня через эту книгу, я же нашла других таких же выживших, когда, еще учась в колледже, отправилась летом работать в стационарный лечебный центр для мальчиков-подростков. Изначально я совсем не планировала там работать. Можно сказать, это было последнее место, которое я была готова рассматривать в качестве варианта подработки, потому что у всех парней в этом заведении были подростковые судимости, проблемы с наркотической зависимостью и серьезные трудности с психическим здоровьем. Я сомневалась, что могу им как-то помочь, ведь я в жизни не пробовала наркотиков, а единственным моим нарушением было превышение скорости; кроме того, я старательно избегала совершения любых криминальных проступков, потому что мечтала быть спортсменкой. Как я могла стать спасательным плотом для людей, о чьих жизненных штормах знала так мало? Да, я совсем не подозревала, что это лето вскоре изменит мою жизнь.
Через какое-то время я осознала, что наркотики и криминал были для этих мальчишек масками, за которыми они прятали и берегли свои самые глубокие раны. Они цеплялись за эти маски для того, чтобы выжить. Я смогла осознать их боль, травму, оставленность, страх, одиночество, разбитые мечты и включенный режим выживания, потому что все это было хорошо знакомо мне самой. Те же самые переживания преследовали меня столько, сколько я себя помню. Я носила другие маски для выживания, но под нашими разными масками скрывались все те же флешбэки, кошмары, навязчивые мысли, основанные на самоуничижении, страхе и сомнениях. Хотя я научилась приспосабливаться, задействовала свои способности к спорту, чтобы вписаться в общество, старательно избегала боли, которая ожидала меня дома, и игнорировала некоторые мыслительные процессы, в конечном счете я все равно видела себя в этих мальчишках. Я завидовала их храбрости, необузданной способности действовать и выражать свою правду, какой бы хаотичной и запутанной она ни была. Я им даже в какой-то степени завидовала, потому что они получали поддержку, которой, как мне тогда казалось, у меня никогда не будет.
Эти парни говорили на моем языке, а я говорила на их. Пусть и не через наркотики и импульсивные действия, но через глубокую боль, которую не каждый умеет заметить, потому что на это нужно время. Мы понимали, что такое отчаяние. Я знала, как сопереживать их отчаянным тактикам выживания. Но что еще важнее, я была той, кто мог заметить потерянного ребенка в углу, оторванного от других и одинокого, потому что сама однажды была таким ребенком. Когда я увидела в этих мальчиках отражение собственной реальности, которую я старалась похоронить глубоко внутри, я наконец обрела возможность взять все в свои руки и делать для них то, что мне раньше хотелось, чтобы кто-то сделал для меня. Я делала только то, что тогда умела: принимала их. Замечала их. Выслушивала. Поддерживала. Выстраивала четкие, но любящие границы. Обращалась с ними в соответствии с тем потенциалом, который был заложен в каждом из них, не пытаясь отождествить их личность с совершенными ими ошибкам. Мы все хотим, чтобы с нами так обращались, чтобы видели нас в таком свете, потому что это дарит нам надежду. Работа с ними глубоко задела меня за живое, и этот опыт зажег огонь в моей душе. Я сменила свою специализацию в университете со спортивного менеджмента на психологию и решила стать терапевтом. И хотя моя боль и боль тех подростков имела свои корни в детских травмах, моя жизненная миссия (а также цель этой книги) – помогать людям, которым пришлось пережить травму любого рода: абьюз, жестокость, серьезный несчастный случай, войну, природные катастрофы и т. д.
Мы все заслуживаем того, чтобы за нас боролись, чтобы у нас было место, где можно почувствовать себя в безопасности, чтобы нас видели такими, какие мы есть, – без осуждения и груза прошлого. Мы все заслуживаем места, в котором нас поддержат, помогут исцелиться и почувствовать, что жизнь возвращается к нам. Знайте: какую бы травму вы ни пережили и с какой бы болью ни столкнулись, всегда найдутся люди, которые вас поддержат, полюбят и придадут вам сил, причем в таком объеме, о каком вы даже не мечтали. Мы все в одной лодке.
Разница между травмой и ПТСР
Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) за несколько последних десятилетий стало распространенным диагнозом. Несмотря на то что мы часто рассматриваем травму и ПТСР в одном контексте, важно понимать, чем они различаются. Мы все в той или иной степени переживаем психологические травмы, то есть события, которые негативно повлияли на нашу жизнь.
ПТСР же является клиническим расстройством, диагностируемым дипломированным специалистом в области психического здоровья. Оно возникает, когда последствия травмы остаются с человеком надолго и становятся причиной тяжелых эмоциональных, социальных и ментальных страданий. Влияние травмы настолько сильно, что человек переживает ее снова и снова через кошмары, флешбэки, мысли, сенсорные напоминания, а также старается избегать мыслей, чувств и других напоминаний о травматическом(-их) событии(-ях). К симптомам ПТСР также относятся негативные изменения в мыслях, эмоциях и настроении (например, человек чувствует себя изолированным и отстраненным от других людей; винит себя; видит себя, других или мир в целом в негативном свете; постоянно испытывает отрицательные эмоции), ярко выраженная нетипичная реакция на происходящее (например, сверхбдительность, пугливость, проблемы с концентрацией и сном, вспышки гнева).
Если у вас диагностировали ПТСР или вы только задумываетесь о том, что вас сейчас мучает – только травма или еще и ПТСР, я рекомендую обратиться к специалисту в области ментального здоровья, который специализируется на травмах и в состоянии помочь вам с обследованием и диагностикой. Фиксируются ли у вас критерии наличия ПТСР или нет, я хочу, чтобы вы знали: ваша история и ваш опыт имеют значение вне зависимости от диагноза. В этой книге я рассматриваю
