обратившемуся в тень трактирщику.
Я так же быстро потерял интерес к этому цирку. Благо, старый дружбан Ксадар, быстро оценив мои способности к передвижению в данный момент, взял меня за шкирку и затащил за благословенный стол. Не успел я оглянуться, как передо мной очутилась большая пенная кружка. Скосив глаза, я увидел своего благодетеля — то Бесстыдная Милли, одна из девочек месье Шата, словно пресветлая нимфа, одарила страждущего глотком божественного напитка!
Народ бегал, орал, а я пил, в задумчивости разглядывая выцарапанную на лавке надпись «Орки гады!». Этот чудесный миг мог бы длиться вечно если бы не озабоченная физия Ксадара, вплывшая в поле моего зрения — то бишь проявившаяся по другую сторону кружки.
— Аска, какого беса ты здесь делаешь?
— Вообще или сейчас?
Доблестный капитан базелской стражи побагровел.
— Сейчас я пью… а в-вообще я уже неделю, как почтил своим присутствием родные края!.. Гм… тебе ли это не знать?.. Если мне не изменяет п-память, мы отведывали с тобой светлое долманийское в кабаке Мутного Хасснера недалече, как пару дней назад! — Я наклонился к шерифу, сфокусировался на его глазах и проникновенно спросил. — У тебя уже провалы в памяти, мой друг?.. Ты еще так молод… надо меньше пить…
— Аска, ослиная ты башка! — Взяв за плечи, Ксадар встряхнул меня так, что пиво забултыхалось у меня в желудке. — Брось свои остроты! Ты что-нибудь слышал ночью?
Я, запрокинув голову, залил в себя остатки пенного напитка, и вновь вперился в Ксадара, только сейчас сообразив, что мой друг чем-то весьма озабочен.
— Милли! — гаркнул я. — Принеси мне чего-нить… э-э-э нормального!
— Аска, бесы тебя раздери, заткнись, пока сир Далтон тебе башку не открутил! — прошипел Ксадар, схватив меня за руку.
— О Ушедшие, да что тут у вас стряслось?
— Ты же битый час сосешь здесь свое пиво! Аска, совсем мозги пропил? Молодого да Рома завалили!
— К-кого? Розожопого Джека? Или Рона?
С «розожопым» я, конечно, хватил через край. Может младший отпрыск графа Хисара и предпочитал больше мальчиков, но все-таки он был сыном сюзерена нашего доблестного служаки. Ксадар, потемнев лицом, медленно поднялся, воинственно растопырил усы, схватил меня за плечи и начал немилосердно трясти.
— Ксад-д-дар, п-прекрат-и-и-и… твою м-мать. — Видят Ушедшие, еще минуту и он вытряс бы из меня всю душу… или, как минимум, вчерашний ужин, если он во мне еще оставался.
— Да Джека, Джека! Прочисти мозги! Здесь завалили. Здесь! Ночью!
— П-прямо здесь? — Я в недоумении оглядел грязноватый, ставший уже родным за последнюю неделю, зал.
Только тут я заметил, что все народонаселение куда-то рассосалось и лишь Бесстыдная Милли тащит мне какую-то бутылку со стаканом на подносе.
— В номере, балда!
— Милли, душка, иди ко мне… я т-тебя расцелую…
Милли хихикнула, ловко увернулась от моих загребущих рук и, плеснув принесенного пойла в стакан, удалилась, старательно качая бедрами. Сквозь пышное грязноватое платье, бедер я, конечно, не видел, но живо себе представил.
— О Ушедшие! — Ксадар, вновь поднявшись из-за стола, опять встряхнул меня так, что я едва не грохнулся с лавки. — Прочищай скорее мозги! Посмотри на себя, совсем мозги пропил?
— Да бесы тебя подери, К-ксадар, достал ты со своими мозгами… — Я залил в себя обжигающую жидкость. — Что за хрень? «Ха-дарс-кий лист» — прочитал я выцарапанное, на бутылке, название. — Милли, стерва, ты чего мне подсунула?!
Я завертел головой в поисках девушки, но наткнувшись на взгляд шерифа, понял, что не за горами еще одно смертоубийство.
— Да что ты от меня хочешь, Ксадар? Мне на г-гребанного Джека было н-насрать вчера, насрать сегодня и будет насрать завтра! М-могу сложить посмертную оду. Хочешь?
И помер он в тиши ночной,
С голой жопой… под луной…
— Р-р-р… Аска… я… я… тебя…
— Успокойся и с-сядь… — Я плеснул в стакан подсунутого Милли пойла и протянул его все еще стоящему капитану стражи.
Тот шумно выдохнул, сел и залпом выпил. Скривился, затем еще раз налил до краев и выпил еще раз.
— Во, т-так-то лучше, дружище! Ну, помер, с к-кем не бывает.
Ксадар мрачно уставился на меня.
— Аска, ты чего заикаешься?
— Гм… — а, правда, чего это я?
— Там, — капитан ткнул большим пальцем в потолок, — на втором этаже. На куски. Понимаешь? Просто на куски разорван!
— Гм…
— Вот тебе и «гм»… Сегодня утром. Горничная зашла прибраться… а там кровищи… Все залито! Она к Шату, а тот в истерику. Он-то знал, кто тайно посещает его апартаменты… ну, сам понимаешь для чего… Он ко мне. Я сюда и гонца в замок. Не прошло и часа, как сюда вся кавалерия прибыла, — от волнения Ксадар перешел на короткие, по-военному рубленые фразы.
Я неопределенно помычал и налил себе еще стаканчик.
— А тут ты с зеленой рожей. А ну быстро рассказывай, что ты здесь делаешь, где был ночью, что слышал? И давай… без этих… шуточек. Ты не представляешь, что сейчас начнется! — Ксадар устало потер лицо. — Короче быстро вываливай мне «от и до»!
Я тоже последовал его примеру. С силой растер лицо, разгоняя похмелье. Дело-то, похоже, серьезное.
— Гм… Ну неделю я тут живу… Решил вот… навестить… Да ты и знаешь… Вообще я на юг собирался… но решил заглянуть, проведать… гм… А вчера я был занят! Пил! Не знаю… может с девахой какой-нить… того… Хотя у жадины Шата девахи не очень… Староваты… Гм.. Может у толстопуза Зерха подснял кого?.. Не помню, короче!.. И вообще… Провались пропадом этот Джек! Всегда его не любил!
— А кто его любил? — хмыкнул Ксадар.
— Мда… риторический вопрос.
— Короче. Сейчас мы опрашиваем постояльцев. В связи с твоим… гм… зеленым цветом сир Далтон оставил тебя напоследок. Расскажешь ему все без утайки.
— Тьфу-ты ну-ты… какая к бесам утайка? Говорю же, не помню ни хрена!
Сверху послышались тяжелые шаги, и вскоре за перилами нарисовалась массивная туша сира Далтона.
— Вот вы где. — Он скрылся из виду и, прогрохотав по скрипучей лестнице, переместился за наш стол. — Капитан Ксадар! Чем это вы здесь занимаетесь?
— Допрашиваю свидетеля, сир! — Ксадар стремительно вскочил, вытянувшись пред начальником. Меня всегда вводил в недоумение его пиетет пред старой графской крысой.
Сир Далтон мрачно обвел взглядом стол с початой бутылкой «Хадарского листа».
— Выпьете, сир? — Я наполнил стакан и пододвинул его к сиру Далтону.
Секунду казалось, что он просверлит меня взглядом насквозь… но вместо этого он, махнув рукой, опрокинул в себя стаканчик бесова пойла и, придвинув стул, грузно опустился за стол.
А старик-то подсдал. Его массивная фигура выглядела уже не устрашающей, как раньше, а грузной и расплывшейся. Когда я видел его в последний раз… гм… года, этак, три назад, сир Далтон был еще ого-го! А сейчас… седые редкие волосы сосульками свисают на изрезанное морщинами лицо, набрякшие мешки под глазами, бесцветные губы, попятнанные табаком, разве что одет все также добротно и чисто. Темно-зеленый, почти черный, бархатный сюртук, клетчатый шейный платок, что повязан напоказ небрежно. Нацепить бы ему еще шеварнийский котелок на голову, и будет вылитый чиновник средней руки, коих я повидал немало за годы учебы. Сир Далтон определенно нашел себя в амплуа престарелого бюргера.
— Шат, твою мать, тащи пожрать! — крикнул сир Далтон, разметав дымку образа потертого жизнью старшего клерка, и обернулся тем, кем и был — хамоватым ублюдком, давним, преданным советником графа Хисара. И уже обращаясь к нам с Ксадаром, он буркнул. — Скоро уж полдень, а во рту маковой росинки… Садись капитан, че стоишь-то?
То ли многоопытный месье Шат был готов к такому повороту событий, то ли звезды сегодня сошлись в нужном месте, но не успел Ксадар присесть на лавку, как все та же Милли и ее пухлая товарка грохнули на стол тяжелый чугунок наваристого картофельного рагу с рубленой
