Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
— Куда как убедительно! И ты думаешь, я поеду туда безо всякого гонорара — в лучшем случае мне оплатят дорогу, да и то под вопросом — только затем, чтобы выиграть у тебя в этом пари жалкий фунт?
— Не выиграть, а проиграть.
— Очень хорошо, это решает дело. Я отправлюсь туда лишь для того, чтобы доказать мою правоту. Пожалуй, будет интересно глянуть, во что превратился старина Каммисон.
— Ах, ничто человеческое тебе не чуждо, не так ли? Ты воплощенная в явь мечта редактора. — Джорджия сморщила носик.
— Сейчас, когда я смотрю на тебя в холодном свете утра, ты и в самом деле выглядишь как мартышка.
— Найджел, дорогой!
— Увы, не внешне! Литературное общество! «Ничто человеческое»! Ба!
На самом деле это абсурдное пари с Джорджией пробудило в Найджеле куда больший интерес, чем он сам предполагал, пока спорил с женой.
Когда поезд, пыхтя, пробирался сквозь сочный июльский ландшафт Дорсета, Найджел вновь извлек письмо миссис Каммисон. Теперь он почти смирился с необходимостью нанести этот визит, поскольку Джорджия, странная тяга которой к самым удаленным и неудобным для обитания частям земного шара снискала ей известность исследовательницы, отправилась скитаться по Гебридским островам. С таким же успехом он мог бы поехать в любое другое место и не встречаться с… этой странной женщиной Каммисон, в отношении которой Джорджия конечно же была не права, но желание поскорее покинуть опустевший дом подсказало и маршрут. Теперь, изучая письмо Софии Каммисон, Найджел представил ее себе одной из тех кошечек, у которых в мягких лапках скрываются острые коготки. Наверняка из того сорта женщин, которым необходимо что-нибудь возглавлять, если не литературное общество, то какой-нибудь комитет в честь Дня флага или Женскую консервативную лигу, Движение за эмансипацию, Общество по сохранению домашних ремесел — любой из бесчисленных видов деятельности, дающих праздным женщинам возможность вмешиваться в жизнь других людей. Ну, в него-то ей не удастся запустить свои коготки!
В должное время автобус-развалюха провез Найджела по крутой, узкой главной улице небольшого дорсетского городка и высадил у дома номер 3 на Паунд-стрит. Жилище выглядело прочным, величественным, хотя и не очень большим. В лучах вечернего солнца камень его стен отливал цветом абрикоса.
Медная табличка на двери гласила: «Герберт Каммисон FRCS». Конечно, Найджел тут же вспомнил, что Каммисон изучал медицину. Надо же, этот унылый, диковатый и циничный малый в силу никому не ведомой алхимии вдруг превратился в образчик профессиональной этики и терпения, необходимых для общения с больными. Но то что это тот самый Герберт Каммисон, который как-то ночью развесил на веревке во дворе все ночные горшки, какие только смог достать, сомнений не вызывало. «Tempora mutantur, — пробормотал Найджел, переступая порог, — et nos mutamur in illis».[2]
Облицованный камнем холл был темным и холодным. Служанка взяла у него чемодан и проводила в гостиную. Намерение Найджела с самого начала дать понять Софии Каммисон, что он не потерпит никакой чепухи, так и не осуществилось. Не заметив пары ступенек, ведущих в комнату, Найджел чуть не растянулся в присутствии хозяйки, а пока восстанавливал равновесие, моргая от сильного света, в ушах его раздался веселый голос:
— О, все в порядке! В первый раз это случается со всеми. Я постоянно говорю Грэйс, что надо предупреждать людей.
Найджел обменялся рукопожатиями с обладательницей голоса. Миссис Каммисон оказалась цветущим, хорошо сложенным созданием, розовощекой и голубоглазой, словно воплощенная картинка здоровья. Ей можно было дать любой возраст в пределах от двадцати пяти до тридцати пяти лет, и выглядела она как мечта художника викторианской эпохи для воплощения на холсте образа молочницы, не будь на ней шикарного платья и очков в роговой оправе, которые как-то не вязались с этим образом.
Найджел непроизвольно пробормотал:
— Выходит, Джорджия оказалась права.
— Джорджия… права? Это ваша жена, не так ли?
— Да. Но это длинная и дискредитирующая меня история.
— Так поведайте мне. Можете рассказать ее за чаем. Вы же еще не пили чай, верно? Извините, что не смогла встретить вас — Герберту после полудня понадобилась машина.
Найджел ел с аппетитом, как всегда, и миссис Каммисон взирала на него с неприкрытым удовлетворением, словно мать, наблюдающая за сыном, у которого вновь появился интерес к домашней пище. Спустя некоторое время она напомнила:
— Ну а как насчет дискредитирующей истории?
— Видите ли, — начал Найджел, осторожно подбирая слова, — все дело в вашем письме. По нему я… э… представил вас одной, а Джорджия — другой.
— Ваш рассказ не выглядит как длинная история.
— Вполне возможно. Это потому, что я опускаю… э… дискредитирующие детали.
— Могу себе представить…
— Искренне надеюсь, что — нет. Но серьезно, вы не соответствуете вашему письму.
Глаза Софии Каммисон блеснули. В тон ему она ответила:
— А вы не выглядите как знаменитый сыщик-любитель.
— О боже! — в смущении воскликнул Найджел. — Вы знаете об этом?
— Я читаю газеты. В прошлом году в них столько писали о вас в связи с чаткомбским делом. Именно тогда вы и встретили вашу жену, не так ли?
— Да. А как, по-вашему, следует выглядеть сыщику-любителю?
— Я вам скажу, только сначала поведайте, какой вы меня представляли.
— Ну, как говорят, сами напросились, себе на голову, — начал рассказывать Найджел.
Миссис Каммисон, откинув голову назад, от души смеялась во время его повествования. Ни один мужчина не может оставаться полностью равнодушным к женскому смеху, если она смеется над его идеями… даже если эти идеи не слишком серьезные.
Немного задетый, Найджел заявил:
— Зачем же вы тогда написали такое вводящее в заблуждение письмо? По вашей милости из-за него я проиграл целый фунт.
— Ох, да просто я думала, что к писателю надо обращаться именно таким образом. Решила: если он глупец, то это польстит его тщеславию, если нет — прочтет между строк.
— А поскольку я не прочел между строк, то следовательно?..
— О, я не это имела в виду… в самом деле не это! — воскликнула миссис Каммисон, густо покраснев, что придало ей вид глупышки, сбитой с толку.
«Но на самом деле она не глупа», — подумал Найджел. Уверенность этой женщины в себе сделала для нее необязательным учиться всяческим ухищрениям: у нее изощренный интеллект, но в сердце своем она искренна. Сообразительна — письмо тому доказательство — и способна на легкое озорство, подобно обезьянке. Возможно, хороший мим.
— А сейчас ваша очередь объяснить, — напомнил он.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
