вскочил:
– Я пойду с вами.
И мы пошли по тропинке вдоль забора, перешли вброд речушку по колено, миновали пасеку, какой-то пансионат. Идти было легко и весело, Рустик всю дорогу рассказывал нам анекдоты про чукчей.
Я понимала, что не обладаю ни яркой внешностью, ни модной одеждой, ни ярким макияжем, чтобы сразить наповал с первого взгляда все мужское население нашего класса, двора, лагеря. Любимой одеждой моей были джинсы или шорты, кеды, кепка козырьком назад, да и внешность самая заурядная. В школу нас заставляли ходить только в форме. В свои 16 лет я никогда не красила ресницы и губы, не делала модную стрижку, у меня была длинная до пояса коса. Конечно, как все девочки в этом возрасте, я думала и о мальчиках, и о любви. Мне казалось, что любовь должна возникнуть от внутреннего родства душ, а не от внешних эффектов. Мама, наверно, понимала, что это не совсем так, но предпочитала не подогревать раньше времени мой интерес в этом направлении. В школе я училась на отлично, занималась в детской любительской киностудии постановкой фильмов, и не имела проблем ни в общении с мальчиками, ни с избытком свободного времени. Окружающих меня мальчишек я воспринимала скорее как друзей, чем как объекты страсти. Мои подруги Ленка с Иркой тоже не отличались ни особой красотой, ни вычурностью нарядов. Внешность у всех была вполне заурядная, а у Ленки еще и очки. Поэтому мужская часть нашего заезда не проявила к нам интереса, зато сразу отправились знакомиться к девушкам в «боевой раскраске».
Пока я шла, задумавшись о своем, впереди показался поселок. Как и все в этой местности, он назывался Чимган. В небольшом магазине был обычный для того времени ассортимент: хлеб, консервы– кильки в томате, популярные в Узбекистане сладости: подушечки – парварда, сахар и соль, сигареты «Беломор» и портвейн «бормотуха». Всем этим великолепием мы смогли полюбоваться только через стекло витрины. На дверях красовалась табличка «санитарный день». Растерянно переглянувшись, мы стояли, не зная, что делать дальше. Неожиданно Ирка толкнула меня в бок:
– Смотри, там пекарня!
И мы отправились к пекарне.
Мы обошли здание пекарни кругом, но все двери и окна были закрыты.
Рустам подошел к двери пекарни и тихонько постучал. Дверь приоткрылась, выглянул толстый дядька в белом халате.
– Продайте, пожалуйста две булки хлеба, – попросил Рустик.
– Мы хлеб не продаем, – ответил дядька и стал закрывать дверь.
Но я выскочила из-за спины Рустама и подсунула ногу под дверь. Дядька обалдело уставился на меня.
– Дядечка, миленький, акаджан, продайте нам хлеба, пожалуйста. У нас на базе дети остались без обеда, голодные дети!
Дядька удивился еще больше. С минуту мы молча стояли, глядя друг на друга. Потом он заулыбался и протянул мне буханку хлеба, горячую и пахнущую так, что с ума можно было сойти!
– На, кизимка, бери, не надо деньги.
Мы в три голоса поблагодарили его и отправились в обратный путь.
Сначала все молчали. Потом Ирка не выдержала:
– Ну ты, Наташка, даешь! Ты такая боевая и общительная, просто завидно!
– Никакая я не боевая, и не очень общительная. Это результат работы над собой.
– Как это? – не понял Рустик.
– Было время, когда мне было трудно заговорить с незнакомым человеком, даже спросить сколько время. Эту особенность моего характера заметил папа, и стал специально заставлять меня разговаривать с соседями, спрашивать у старушек об их здоровье, звонить в справочную аэропорта, и все в таком духе. Потому что, объяснял он мне, эта черта в жизни человеку очень мешает. А потом выработалась привычка, и я перестала бояться. А потом мама принесла в журнале ЭКО книгу Дейла Карнеги об общении с людьми, которая произвела на меня огромное впечатление.
– Круто…, – сказала Ирка.– А меня можешь так научить?
– Так я ж не Карнеги…Могу только дать его книгу почитать.
Глава 2
Вечер спустился с гор незаметно и стремительно. Дневная жара сразу уступила место прохладе. Накинув теплые кофты, мы собрались в соседний пионерлагерь в кино, потому что у нас на базе никаких развлечений не было. Ленка кидала тоскливые взгляды в сторону соседнего домика, но мальчишек не было видно. Пока мы нашли подходящую по размерам дыру в лагерном заборе, чтобы все могли пролезть, включая маму, и пробирались сквозь колючие заросли ежевики, фильм уже начался. Скамейки для зрителей стояли прямо под открытым небом – дожди в Ташкенте летом большая редкость. Пристроившись на последнем ряду, чтобы не попасться на глаза лагерному начальству, мы увлеченно стали следить за тем, как Иван Васильевич меняет профессию. Вдруг, среди взрывов смеха, я услышала, что кто-то хлюпает носом. Оглядевшись по сторонам, увидела Ленку, которая терла руками глаза.
– Ленок, что с тобой?
Вместо ответа подруга мотнула головой куда-то в сторону. Посмотрев в этом направлении, я увидела нашего белобрысого соседа «Иванушку» в обнимку с раскрашенной девицей.
– Плюнь ты на него, – шепчу. – Зачем тебе этот индюк надутый?
– Ты ничего не понимаешь…
С другого бока Ирка толкнула ее в бок:
– Что любовь прошла, завяли помидоры?
– Мои помидоры втоптаны в грязь….
На нас стали оглядываться сидящие впереди пионеры. Мама сказала:
– Пошли домой, фильм уже кончается.
И мы полезли через заросли ежевики и дырку в заборе в кромешной темноте. Кое-как преодолев эти препятствия, спустились к горной речке, которую надо было перейти по камушкам, торчащим из воды. Было уже довольно прохладно, с гор дул ветерок, луны не было. Темное небо было густо усеяно звездами: маленькими и большими, яркими и не очень. Среди звезд белела полоска млечного пути. И меня охватило такое чувство единения с мирозданием – задрав голову я стояла на берегу речки, не замечая, что все уже перешли на тот берег. Мама окликнула меня по имени, и я понеслась по всю прыть по камням, поскользнулась и угодила ногами в ледяную воду.
Ругая темноту и холод, стуча зубами, вылезла на берег, в моих кедах чавкала вода.
– Ну вот, час от часу не легче, – пробурчала Ленка себе под нос.
Вдруг мы увидели, как в нашу сторону метнулся луч фонарика, и кто-то спросил:
– Девчонки, вас проводить?
Это был черноволосый худенький друг нашего «Иванушки».
– А как звать тебя, рыцарь?, – спросила Ирка.
– Сергей.
– А чего ты один тут гуляешь?
– Иду из кино.
– А друг твой где?, – это, конечно, Ленка не утерпела.
По тому, как Серега потупился и промолчал, всем стало понятно, что этот вопрос был лишним.
В сопровождении Сережи и его фонарика мы без приключений дошли до своего домика. Дошли,
