1944
«Только дождь да ветер за оградою…»
Только дождь да ветер за оградою,
Стонет лес, и листья опадают.
Зори над землей меня не радуют,
Золота в садах не замечаю.
Боль в душе тупая, деревянная,
Вспышки гнева — приступы падучей.
Ревность!
Провались ты, окаянная,
Не своди с ума,
Не старь,
Не мучай.
1946
«Как избавиться от лени?..»
Как избавиться от лени?
На душе темно.
Никаких стихотворений
Не пишу давно.
Нету силы, нету воли,
На подъем тяжел.
Как заброшенное поле
Мой рабочий стол.
А уже уходят годы
И не молод я.
Словно перед непогодой,
Тяжело, друзья…
1946
«Лес. Темно. Скрипят ботинки…»
Лес. Темно. Скрипят ботинки.
Хвойных лап переполох,
Ни травинки, ни тропинки,
Только ягодник да мох.
Даже пенья птиц не слышно.
Днем иду — как при луне.
Словно я нездешний, лишний
И ничто не радо мне.
Оборвался ельник темный —
День воскрес,
И я стою
Посреди степи огромной
У пшеницы на краю.
Сразу — солнце.
Сразу — вечность,
И с земли и с неба свет,
И такая бесконечность,
И от песен спасу нет!
1948
По дороге
Лес заиндевел, закуржавел,
До луны — белым-бело.
Ветви сосен в тонком кружеве,
Все берлоги замело.
Небо льдистое и синее,
Как полярная вода.
От игольчатого инея
Провисают провода.
А дороженька трескучая,
Как лощеная, гладка,
Вся в раскатах да излучинах
И сверкает, как река.
1948
«Сине-зеленый, издалека…»
Сине-зеленый,
Издалека
Лес мне казался сплошной стеною,
Где от листвы не отде́лишь хвою.
Ельник лохматый от сосняка.
А подошел —
И из этой стены
Хвойные выделились породы:
Лиственниц вышки взмыли поодаль,
Светлые сосны стали видны.
И, наконец, различает глаз
Даже орешник
И можжевельник.
Тут уж не просто березник да ельник —
Каждое дерево как напоказ.
Милые, с детства родные края!
Всё здесь имеет свою примету…
Каждая елочка тянется к свету,
Ветви раскинув:
—Вот она я!
1948
Пир
Это был знаменитый пир,
Даже для здешних мест,
И если не на весь мир.
То на весь лес.
Так он радушен, русский хмель:
Если уж пить — так пить!
Я рад был каждую сосенку, ель
За стол с собой посадить.
1948
«Прости меня, любимая, за то…»
Прости меня, любимая, за то,
Что не во всём твоей мечте я равен
И часто, пораженный слепотой,
Хочу того, чего хотеть не вправе.
Прости за страх, что порождал,
За ту
Неровность в нашей жизни, за упреки,
Когда терял я веру в чистоту,
За жесткий голос и за взгляд жестокий.
Прости за то, что не хватало сил
И половину тяжестей
На плечи
Твои, родная, я переложил…
Но, видно, жить я не умею легче.
1956
Перед грозой
За столбами, за трубой железной
Черных туч клубящаяся бездна.
Стайка птиц вдали едва видна.
Непроглядна неба глубина.
Над лугами, нивами, лесами
Тишина, как полог, нависает.
Ветра нет. Открыта настежь дверь.
Солнца нет.
А где луна теперь?
Смотрим в небо, как в трубу колодца.
Вот сейчас все рухнет, оборвется
И пойдет греметь, слепить глаза.
Миру
мылить голову
гроза!
1948
Ствол берёзы
Вся береза в молодых сережках.
Старый ствол ее в узлах резьбы —
Словно стены вековой избы,
В трещинах,
В волоковых окошках.
Сколько глаз прищуренных и лиц,
Сколько по небу парящих птиц,
Всяких темных пятен, завихрений,
Как проталин на земле весенней.
Крепок ствол —
Поди качни плечом! —
Не уступит дубу нипочем!
1949
«Много есть хорошего на свете…»
Много есть хорошего на свете,
Милого и дивного,
О чем,
Месяцами сидя в кабинете,
Даже вспоминать перестаем.
И чего бы, думается, проще —
А ведь даже удивишься вдруг,
Услыхав,
Что есть на свете рощи,
И поля, и лютиковый луг,
Самые всамделишные горы,
Берег моря с галькой и песком…
Есть земля сырая,
По которой
Можно пробежаться босиком.
1955
«Счастливый дар не на года…»
Счастливый дар не на года
Дается
И не в одолженье,
Не для забав и развлеченья,
А навсегда —
Со дня рожденья
Для непрестанного труда.
И коль его не сохранить,
С обыденщиной коли слиться —
Не то же ль самое, что спиться?
Кого тем можно удивить?
Жизнь праздная не для меня.
Есть вдохновение в привычке…
Итак:
С сегодняшнего дня
Ни дня без строчки,
Без странички.
1975
«Старушке, матери своей, на диво…»
Старушке, матери своей, на диво
Вчера мы щи сварили из крапивы.
Сегодня над гостями из Москвы
Хохочет
