творческое: я создаю картину мира, его образ и вижу мир через созданную моим разумом картину. Но мир, созданный Богом, мир перед Богом, я уже потерял: я вижу его не таким, какой он есть, не мир перед Богом; я вижу его таким, каким представляю через рефлексию, объективирование и гипостазирование, вижу его преломленным через мой грех. Это мир, в котором я живу или думаю, что живу, павший в моем грехе, проклятый Богом за мой грех (Быт. 3). Об этом мире апостол Павел говорит: проходит образ мира сего (1 Кор. 7, 31). Так как и наше субъект-объектное знание относительно творческое: греховно творческое, то и человеческая гносеология обоснована онтологически.
Бог сотворил мир Словом. В нашем понимании Божественное Слово четырехзначно:
1. Слово — Сын Божий, Бог.
2. Словом Бог сотворил мир.
3. Слово, ставшее плотью, — Христос.
4. Слово, которое говорит Слово, ставшее плотью, в Благой вести.
1. Слово в первом значении — основание и жизнь всего существующего.
2. Словом во втором значении Бог сотворил меня: вызвал из небытия.
3. Слово в третьем значении — ratio essendi[4], то есть абсолютное реальное основание моего спасения: откровение Бога в Христе, Его жертва; жертва — не только смерть, но само вочеловечение, то есть Его унижение, которым Он искупил меня, приблизил и приобщил Себе (Флп.).
4. Слово в четвертом значении — ratio cognoscendi[5], то есть субъективное идеальное основание: я узнаю Слово через Его слова. В Его Благой вести, в Его словах я слышу и вижу Его Самого.
Для моего разума четыре значения Слова различны. Но «Утешитель... Дух истины, Который от Отца исходит» (Ин. 15, 26) отожествляет их во мне: читая слова Христа, действительно слышишь и видишь в них Его Самого, Самого Бога, ставшего человеком. И также в молитве, когда не я, а «Сам Дух неизреченными воздыханиями ходатайствует за меня».
_______
Основание Евангельской онтологии не субстанция, а Слово, причем Слово, ставшее плотью.
Три момента определяют мое существование, мою экзистенцию: творение, грехопадение, вочеловечение Бога. И все три связаны со Словом. Само Сущее — Бог. Самого Сущего мы не знаем, мы знаем только Его откровение нам в Слове:
во-первых, в творении мира Словом, творении меня по Его образу и подобию. Но мир надо понимать не субстанциально, а актуально: акт творения мира. Нельзя субстанциализировать ни мир, ни его бытие, его бытие в Боге.
Во-вторых, в возложении на меня бесконечной ответственности; невозможность ни принять ее, ни не принять — мое существование в грехе. Возложение на меня бесконечной ответственности сказано словами: по образу и подобию Божьему, образ — Слово. Мое существование определяется несоответствием между мною как сотворенным, то есть потенциальным, и моим несотворенным, поэтому актуальным, прообразом — Словом.
В-третьих, в Слове, ставшем плотью, чтобы снять с меня мою вину без вины и тем самым чтобы я смог актуально принять на себя бесконечную ответственность.
Три момента Евангельской онтологии:
акт творения Словом;
акт грехопадения, то есть моего несоответствия Слову;
акт вочеловечения Слова, искупления и спасения меня Словом.
_______
Онтологически различается существующее и несуществующее. Существующее — что, несуществующее — ничто: ουκ ον; в нем нет никакой потенциальности, или возможности. Из этого ничто Бог сотворил мир. Если бы в нем была какая-либо потенциальность, или возможность, она ограничила бы всемогущество Божие. Тогда это уже не ничто, а первоначальная, не сотворенная, а от века существующая потенциальность, материя или хаос, а Бог не Вседержитель, Творец всего видимого и невидимого, но только демиург. Третьего между существующим, или что, и несуществующим, или ничто, нет. Если мы признаем третье между что и ничто, то или мы ограничим всемогущество Божье, или придем к гностицизму, к признанию эманации мира из Божества и в конце концов к пантеизму: в третьем к что и ничто исчезает граница между что и ничто, а тогда и граница между Богом и миром. Но на этом простом или однократном разделении на что и ничто я не могу остановиться. В противоречивом состоянии, в грехе я уже не могу назвать свое состояние ни жизнью, ни смертью, ни существующим, ни несуществующим: я не могу остановиться на одном из этих двух названий. Я не могу назвать свое состояние в грехе истинной жизнью. Но неистинная жизнь — не жизнь, а смерть. Но я не могу назвать свое состояние и смертью. Третьего же между что и ничто нет. Тогда я введу дважды двойное разделение всего, сотворенного Богом, на что и ничто. Два основания для этого разделения: первое — скорее порядка онтологического, второе — гносеологического. Я подчеркнул слово «скорее», так как гносеология заключена в онтологии, обоснована онтологически. Оба основания одновременно и онтологичны, и гносеологичны, но в одном сильнее онтологическая интенция, в другом — гносеологическая. В некотором приближении можно сказать, что онтология — ratio essendi гносеологического познания, а гносеология — ratio cognoscendi онтологического основания.
Если я существую во взгляде на меня Бога и таким, каким Он видит меня, то я не могу сказать о своем состоянии в грехе ни что, ни ничто. Непосредственная, наивная потенциальность, то есть еще не павшее творение, живет в Боге, поэтому не знает Бога, лишена актуальности. Греховная потенциальность, то есть человек, порвала с Богом, поэтому может видеть Бога. Но когда может — уже не может — греховная возможность, или потенциальность, — невозможность видеть Бога. В этой невозможности совершается невозможное — качественный скачок в актуальность, к которой греховная потенциальность призвана.
Если я существую в бесконечной ответственности, которую Бог возложил на меня, если я не могу ни принять, ни не принять ее, то в невозможности принять ее я не что, а ничто, в невозможности не принять ее я не ничто, а что. Таким образом, как греховная потенциальность, я ни что и ни ничто и одновременно и что и ничто. Это противоречивое совмещение и одновременно несовмещение что и ничто и есть мое состояние как греховной потенциальности. В наивной потенциальности что не отделено от что этого что. В греховной разделились, тогда недостаточно простого двойного деления на что и ничто. Тогда потенциальное, то есть греховное потенциальное, есть как могущее быть, но всегда только могущее быть, никогда не есть. Как никогда не существующее, оно и есть несуществующее, или ничто; как всегда могущее быть и существующее, как могущее быть, оно и есть существующее, или что. В дальнейшем, говоря о потенциальности, я имею в виду только греховную потенциальность, то есть человека.
