старухи шелестел как пыльные страницы старого фолианта.
Наверное, очередная попрошайка. Хоть бы мылась иногда, что ли.
– Вы обознались. От вас мне ничего не нужно, – сухо отстранилась Надя. Она попыталась уйти и не смогла. Просто забыла, как ходить. Холодные ясные глаза старухи с лёгкой иронией наблюдали за её потугами.
– Ты терпеть могла всё связанное с его работой: его берцы, его зелёный рюкзак с кучей липучек, но больше всего – запах после командировок. Порох и ещё что-то, металлическое.
– Откуда вы?.. – опешила Надя.
Старуха приложила палец к губам и строго покачала головой.
– Не перебивай, дочка. Я могу научить, что надо сделать, чтобы он вернулся. Быстро не получится, но за год справимся, – кашель согнул старуху пополам. Она достала заляпанный платок и принялась кашлять в него. Продолжила только через пару минут.
– Дело это непростое, поэтому и плата тяжкая: на год ты моя. Согласна?
Надя равнодушно кивнула. Какая разница. Впереди был ещё один эпизод фантасмагорического сна – возвращение в опустевшую квартиру к сашиным вещам и фотографиям.
– Вот и хорошо, вот и хорошо, – старуха сухо улыбнулась. – Вот адрес, приходи завтра как стемнеет. И не бойся, всё будет хорошо, надо только чуть-чуть потерпеть.
«Нет», – молчит Надя. «Не могу. Саша, милый, потерпи ещё немного, пожалуйста. Я всё сделаю, я знаю как, только потерпи. Я же терплю. Почти год уже, скоро это кончится, совсем скоро».
На секунду ей кажется, что Саша вот-вот моргнёт.
Надя трясёт головой. Морок уходит. Всё, как говорит Никитишна. Чем ближе к главному ритуалу, тем чаще он будет приходить. Те больше будет непохож на себя. Значит, и в остальном бабка права. Значит, всё идёт правильно.
Надя вытирает глаза тыльной стороной ладони.
Соберись, скоро выходить.
Вдоль длинной кирпичной стены кладбища Надя идёт быстрым шагом: до сумерек надо успеть подготовить ритуал. В сумке трепещет жертвенный голубь и ритуальный нож позвякивает о чашу. Шею оттягивает амулет. В руках четыре розы в коричневой бумаге.
Осталось совсем немного.
Надя легко минует ворота, местные стражи – как люди, так и нет – давно её знают, примелькалась. Потом немного пройти по аллее, и она на месте.
Некроманты очень не любят умирать. Они умеют вытягивать чужую молодость, но процесс это небыстрый, а если нет согласия жертвы, надолго такой жизни не хватит. Месяц, два и ищи кого-то ещё.
Тело Никитишны давно отслужило. Старуха отчаянно цеплялась за существование, месяцами разыскивая подходящую девушку. С Надей ей повезло, и упускать такой шанс было нельзя, потому и решилась старая колдунья предложить: жизнь за жизнь.
Весь год она пила надины силы, пока готовила к ритуалу. У девушки прибавилось морщин; по утрам ломило поясницу и колени; ломкие полуседые волосы пришлось остричь, а болящие уши повязать платком; из-за озноба она почти не снимала самое тёплое пальто. Зато Никитишна молодела на глазах. Перестала крючиться, начала улыбаться во весь рот, полный зубов.
Год обучения стал и годом платы. Сегодня после ритуала Никитишна объявит о свершении сделки, и это будет означать, что Надя выпита до дна. Но ещё это будет означать, что Саша вернулся.
Из-за страшных видений, несколько месяцев Надя почти не спала, но когда удавалось заснуть, она чувствовала, как проваливается в те дни, когда по утрам её обнимал сзади большой и тёплый как ласковый кот. Муж.
– Саша, с праздником. Скоро свидимся, – Надя сидит на скамейке у могилы, сумка в ногах, а на плите стакан с коркой хлеба. Скоро зайдёт солнце.
Надя достаёт бутылку, делает большой глоток, и еле успевает спрятать обратно. Приступ кашля сгибает пополам и заставляет лезть за платком. Осталось совсем немного. Чуть-чуть потерпеть.
В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.
