– Вполне уместный вопрос, – заметил герцог, подходя к камину и протягивая к огню изящно обутую ногу. – Каприз. Этот грязный и оборванный член рода людского принадлежит мне.
Все это он сказал по-английски, но мальчик, видимо, понял, потому что покраснел и низко опустил кудрявую голову.
– Твой? – Давенант перевел взгляд с герцога на мальчика. – О чем ты говоришь, Аластейр? Не хочешь же ты сказать, что он… твой сын?
– О нет! – Его светлость весело усмехнулся. – То есть на этот раз ты ошибся, милый Хью. Я купил крысенка за брильянтовую булавку.
– Но… но для чего, ради всего святого?
– Понятия не имею, – ответил герцог безмятежно. – Подойди, крысенок!
Мальчик робко подошел к нему и покорно позволил Джастину повернуть его лицо так, чтобы на него падал свет.
– Красивый ребенок, – заметил герцог. – Сделаю его моим пажом. Так забавно иметь пажа, который твой телом и душой!
Давенант встал и взял руку мальчика в свои.
– Полагаю, когда-нибудь ты объяснишь, что за этим кроется, – сказал он. – А пока почему бы не накормить бедняжку?
– Ты всегда такой практичный, – вздохнул герцог и обернулся к столику, на котором стоял ожидавший его холодный ужин. – Чудесно! Ты словно догадывался, что я приведу с собой гостя. Можешь насыщаться, крысенок.
Мальчик робко посмотрел на него.
– С позволения вашей милости, я подожду. Мне… мне… Ваш ужин… Я лучше подожду, с вашего позволения.
– Но позволения я не даю, дитя мое. Садись и ешь. – С этими словами он сел сам, поигрывая лорнетом.
Чуть поколебавшись, мальчик подошел к столику и подождал, пока Хью не отрезал ему ножку курицы. Затем Хью вернулся к камину.
– Джастин, ты помешался? —осведомился Хью с легкой улыбкой.
– Нет, насколько мне известно.
– Тогда почему ты так поступил? Для чего человеку вроде тебя может быть нужен юнец, совсем еще ребенок?
– Я подумал, что это может оказаться забавным. Как тебе, бесспорно, известно, меня замучил сплин. С Луизой мне невыносимо скучно. И вот небеса посылают мне развлечение. – Он указал белой холеной рукой на изголодавшегося мальчика.
Давенант нахмурился.
– Но ты же не собираешься усыновить этого мальчугана?
– Это он… э… усыновил меня.
– Ты намерен воспитывать его как собственного сына? – недоверчиво спросил Хью.
Брови герцога поднялись с некоторым высокомерием.
– Мой милый Хью! Уличного оборвыша? Он будет моим пажом.
– И что же интересного ты в этом найдешь?
Джастин улыбнулся и посмотрел на мальчика.
– Вот именно – что? – сказал он негромко.
– У тебя есть какая-то особая причина?
– Как ты проницательно заметил, Хью, у меня есть особая причина.
Давенант пожал плечами и замолчал. Он продолжал смотреть на мальчика, который вскоре встал из-за стола и подошел к герцогу.
– С разрешения вашей милости, я поел.
Эйвон поднес лорнет к глазам.
– Да? – произнес он.
Внезапно мальчик упал на колени и, к удивлению Давенанта, поцеловал герцогу руку.
– Да, ваша милость. Благодарю вас.
Эйвон высвободил руку, но мальчик не встал с колен, глядя снизу вверх на красивое лицо над собой смиренными глазами. Герцог взял щепотку табака.
– Мое почтенное дитя, вон сидит человек, которого тебе следует благодарить. – Он указал на Давенанта. – Мне бы и в голову не пришло накормить тебя.
– Я… я поблагодарил вас за то, что вы спасли меня от Жана, ваша милость, – сказал мальчик.
– Тебе уготован худший удел, – заметил repцог сардонично. – Теперь ты принадлежишь мне. Телом и душой.
– Да, ваша милость. Раз вам так угодно, – прошептал мальчик и бросил на герцога восхищенный взгляд из-под длинных ресниц.
Узкие губы чуть изогнулись.
– Ты находишь такую судьбу приятной?
– Да, ваша милость. Я… я буду рад служить вам.
– Но ведь ты меня плохо знаешь, – сказал Джастин со смешком. – Я же бесчеловечный хозяин, э, Хью?
– Ты не тот человек, чтобы заботиться о ребенке его возраста.
– Совершенно верно. Отдать его тебе?
К широкому обшлагу его кафтана прикоснулись дрожащие пальцы.
– Ваша милость…
Джастин посмотрел на своего друга.
– Пожалуй, нет, Хью. Так забавно и… э… так ново выглядеть позолоченным святым в глазах… э… неоперившегося невинного птенчика. Я оставлю его себе, пока это будет меня развлекать. Как тебя зовут, дитя мое?
– Леон, ваша милость.
– Такое восхитительно короткое имя! – И вновь ровный тон герцога, казалось, как всегда, таил в себе сарказм. – Леон. Не больше и не меньше. Вопрос заключается в том – и Хью, несомненно, знает ответ, – что делать с Леоном дальше?
– Уложить его спать, – сказал Давенант.
– О, конечно… и ванна с горячей водой, как ты считаешь?
– Непременно.
– А, да! – вздохнул герцог и позвонил в колокольчик у него под рукой.
Вошел лакей и глубоко поклонился.
– Что угодно вашей светлости?
– Пошли ко мне Уокера, – сказал Джастин. Лакей исчез, и вскоре в библиотеку вошел чопорный седой мужчина.
– Уокер! Мне надо было вам что-то сказать… А, да, вспомнил! Уокер, вы видите это дитя?
Уокер взглянул на коленопреклоненного мальчика.
– Вижу, ваша светлость.
– Он видит… Великолепно, – пробормотал герцог. – Его, Уокер, зовут Леон. Попытайтесь удержать это в памяти.
– Всенепременно, ваша светлость.
– Ему требуются некоторые вещи, и в первую очередь ванна.
– Слушаю, ваша светлость.
– Во-вторых, постель.
– Да, ваша светлость.
– В-третьих, ночная рубашка.
– Да, ваша светлость.
– В-четвертых и в-последних, одежда. Черная.
– Черная, ваша светлость.
– Строго, траурно черная, как подобает моему пажу. Вы снабдите его указанным. Полагаю, задача эта вам по плечу. Уведите это дитя, покажите ему ванну, постель, дайте ночную рубашку. А затем оставьте его одного.
– Слушаюсь, ваша светлость.
– А ты, Леон, встань. Иди с достопочтенным Уокером. Я позову тебя утром.
Леон поднялся на ноги и поклонился.
– Да, монсеньор. И благодарю вас.
