в баре в рабочий день, возникнет вопрос, что же я здесь забыл. И я им отвечу — обмываю своё увольнение. И нет, я не нашёл работу получше, с большим годовым окладом и близостью к дому — я сбежал, потому что меня отшила коллега и в очередной раз отругал начальник. Последний является тем самым отличником, у которого всё должно идти по чёткому распорядку, в соответствии с его утончёнными вкусами, и любое нарушение, то бишь даже моё присутствие в офисе, портило его рабочую идиллию. Он грузил меня несуществующими проблемами в моём внешнем виде и поведении каждый божий день и в конце концов получил наказание — оскорбление и обещание больше никогда не являться. Наверное, сейчас он очень горько плачет, посиживая в мерседесе по цене трёх моих машин…
Я посмотрел на ключи от побитой жизнью Короллы. С сегодняшнего дня мне придётся отложить их, потому что родители не будут давать мне денег на бензин с глупой отговоркой: нет работы, незачем и кататься. Пожалуй, я понимаю, что в чём-то они правы.
Но это не все мои проблемы. Со дня на день меня выселят из квартиры. Туда заедет моя двоюродная сестра из какой-то неизвестной деревни, с отличием окончившая программу школьного образования. Мне придётся искать, где бы снять квартиру, потому что к родителям я больше не вернусь. Они ни во что не ставят мои старания и тыкают во всяких Коль, Вась и Петь, у которых уже есть дом, семья, ипотека и даже собака. Только у меня ничего нет. Значит, и квартира мне не нужна.
Я сижу в баре, распиваю водку с томатным соком и мне хорошо, хотя бы от осознания, что теперь мне не нужно переживать из-за страха признаться: любовь последних трёх лет отшила меня как нечего делать и назвала «хорошим парнем». Меня — самого атлетичного и красивого мужика на этаже, обозвала таким выражением.
Но я понимаю, почему так всё обернулось. К сожалению, 26 лет — это тот возраст, когда девушки перестают думать сердцем и больше не любят парней в мятых брюках за 2300 по скидке. Я не винил её, хотя в глубине души мне и было очень больно: она отшила меня моментально, без права на сходить в кино и поесть в бургер Кинге, и это очень нервировало.
Говоря о работе, стоит упомянуть, что досталась она мне с трудом и, по большому счёту, пристроил меня туда отец. Я получал свои гордые шестьдесят пять тысяч как менеджер среднего звена и весь день пялился в компьютер. На встрече выпускников все обсуждали, как же хорошо они отдохнули в Египте или же как весело кататься на бананах в Турции, а я просто согласно кивал, забывая сказать, что мои плавки не видели моря уже пять лет и что больше я в них не влезаю. Такая вот история. Не считаю её грустной — я самый крутой безработный в округе.
К барной стойке подсели девушки. Их загорелая кожа явно говорила о том, что они часто ездят отдыхать. Такой цвет не спутаешь с солярием: я знаю, как выглядит человек, регулярно посещающий солярий — вот он, в зеркало смотрит. И лыбится ещё. Урод. Но красивый… По крайней мере, был.
— Девушки, могу я угостить вас коктейлем?
— Дядя, отвали. — сексуальная блондинка показала мне средний палец и заказала бармену, такому же щеглу, как и она, текилы.
В своих ухаживаниях я никогда не сдавался с первого раза, и поэтому, не обращая на прозвучавшую колкость никакого внимания, продолжил разговор.
— А вы знаете, что дядя может обеспечить вам шикарный вечер?
— С твоим-то пиджаком? Ты где его взял, в Остине, среди детской одежды?
— В Остине на мой рост не продают…
Дамы засмеялись, и только тогда я увидел, что на них, похоже, была надета школьная форма…
Я замолчал. Мне было нечего сказать. На язык просились только одни ругательства. Я допил кровавую Мэри и заказал себе текилы, как у блондиночки…
Это провал. Троица юных прелестниц высмеяла мой тщательно подобранный для соблазнения образ и теперь незаметно, как им кажется, тычет в меня пальцем и называет старым неудачником. Им это нравится — поливать взрослого мужчину грязью, пытаясь возвыситься за его счёт. Я не могу этого так оставить.
— Знаете, что будет с такими, как вы, через каких-то десять лет? Ваших парней уведут тихони, которые умеют готовить и мило улыбаются, а вы, со своим пробегом, останетесь лишь приятным воспоминанием. Возможно, чтобы закрыть гештальт, вас отымеют в туалете для галочки, но после этого сразу же вернуться к семье.
Дамы недоверчиво хмыкнули и, взяв по коктейлю, пошли на танцпол, где играл трек модного у молодёжи рэпера. Он сменил трогательную песню о сильной женщине, окружённой мудаками.
— Ну и чо ты сделал? Так бы хоть на сиськи попялились, — сказал недовольный бармен, провожая соблазнительную троицу взглядом. Я понимал его недовольство: в его возрасте мне бы тоже хотелось подливать водку сексуальным блондинкам, а не какому-то безработному парню с палёными часами.
Я посмотрел в сторону отплясывающих школьниц. Всего десять лет назад, не более, я бы переспал с каждой из них за неделю, а потом бы тут же забыл их номера и адреса страницы ВКонтакте. Но то было десять лет назад…
Решив ещё раз тряхнуть стариной, я взглянул на танцпол и стал выбирать ту, с которой проведу ночь.
— Привет.
Я недоумённо повернулся. Больше всего мне не хотелось увидеть одноклассника или члена баскетбольного кружка, по какой-то причине решившего заглянуть в клуб во вторник. И мне повезло: рядом со мной уселся явно кто-то незнакомый. Высокий привлекательный мужчина лет тридцати, в шикарном костюме от Армани. Гость мог похвастать длинными, завязанными в узел чёрными волосами. Он походил на какого-то топ-менеджера, и мне резко захотелось спросить, не найдётся ли у него местечко и для меня. Я тоже хотел костюм от Армани.
— Мы знакомы?
— Не сказал бы. Просто люблю здороваться с теми, с кем пью за одной барной стойкой.
— Понятно…
Разговор казался мне завершённым, но топ-менеджер повернулся и огорошил меня неожиданным признанием:
— Я видел, как вас отшили те школьницы.
— Никто меня не отшил. Просто им стало грустно из-за того, что я раскрыл их очевидное будущее, и они ушли.
— Конечно, извините. Вам, как непосредственному участнику истории, виднее.
Сарказм или чопорная многословность? Пока не могу сказать.
Мы выпили по паре
