в затылок, но мурашки так и продолжали топорщить на нём слегка отросшие волосы. Шум тополей за окном стих. И в образовавшейся тиши я услышал приглушённую речь, доносящуюся из-за двери:
— Сим… Симплициальную резольвенту… Взять её абел… Абели… Абелинизацию… Абелинизацию… — Отрывистая речь звучала как слова Шарикова из «Собачьего сердца», когда тот ещё только учился разговаривать. И смысла в этих словах я сейчас слышал примерно столько же. — Гомотопические группы абелинизации… Абелинизации резольвенты… Это целочисленные гомологии! Гомологии группы!
Закутавшись в матрас поплотнее, я снова поднялся. Обойдя тумбочку, осторожно прошлёпал к двери. И, заглянув в приоткрытую щель, увидел человеческую фигуру.
Фигура сидела на полу спиной ко мне, метрах в десяти дальше по тёмному пыльному коридору. Слегка раскачиваясь из стороны в сторону, широкоплечий силуэт, одетый в грязную ветровку и ватные штаны неразборчивых цветов, продолжал торопливо, но сбивчиво бормотать:
— Связь… Можно установить связь между… Между… Между свободными симплициальными резольвентами с одной стороны… И свободными… Свободными скрещенными резольвентами! Скрещенными!
Схватившись за лохматую голову, человек при этом смотрел куда-то прямо перед собой. Дальше в темноту длинного больничного коридора.
Я открыл было рот, но запнулся… Что в таких случаях следует сказать или спросить? И следует ли вообще? Может, я после удара башкой о машину оказался в какой-то дурке? И это местный буйный, который вырвался на свободу без присмотра санитаров? И лучше его сейчас вообще не трогать?
Тот факт, что я сам теперь не вполне здоров психически, многое бы объяснил из увиденного вокруг. Вот, значит, каким видят мир поехавшие кукухой граждане… Или нет?
— Скрещенными! Скрещенными резольвентами гомологических групп!!! — Мужчина на полу воскликнул особенно громко и вывел меня этим возгласом из раздумий.
Стеснительно кашлянув, я всё же решился привлечь внимание странного пациента:
— Эм-м… Уважаемый… Прошу прощения…
Точнее, я собирался произнести эти слова. Но ничего кроме короткого кашля из горла не вылетело. Язык едва ворочался. Как в том момент, когда пытаешься подобрать слова, общаясь с иностранцами на языке, который толком не знаешь. Хотя кристально точно представляешь мысль, которую хотел бы до них донести.
Вздрогнув после моего кашля, человек отпустил голову и начал медленно оборачиваться. Пока он это делал, я успел подумать, что, возможно, это всего лишь сон. Бывает же так. Проснёшься внутри сна и думаешь, что вокруг всё реальное. Пока не начнёт твориться какая-то дичь и ты, наконец, не проснёшься по-настоящему. Ну конечно! Всё сходится! Немота в такие моменты — обычное явление. Точно! Я просто ещё не проснулся! Это называется «ложное пробуждение»!
Мгновения облегчения, в течение которых я с радостью ждал настоящей побудки, закончились слишком быстро. Когда человек, наконец, обернулся, я понял, что это не просто сон. Это какой-то кошмар.
— Гомо… Гомологических групп! — Уставившись в пустую полутьму белесыми зрачками, мужчина смотрел куда-то сквозь меня. Морщинистое обветренное лицо пару раз дёрнулось в какой-то неестественной гримасе. — Групп? Гомологических?
Последние слова явно прозвучали как вопрос.
Почувствовав, как по загривку снова бегут мурашки, я машинально отступил обратно в палату. Дверь пронзительно скрипнула ржавыми петлями.
— Групп!!! — Взревев, мужик резко оттолкнулся от пола. И, размахивая руками как стартующий спринтер, он рванул в мою сторону, продолжая рычать. — Г-Р-Р-Р-У-У-У!..
И исчез.
Забыв о дыхании, я вцепился к дверной косяк и замерев, смотрел в пустоту коридора. По грязным стенам всё ещё гулко прокатывалось эхо от сумасшедшего рёва.
Так…
Просыпаться! Быстро просыпаться! Немедленно! Что для этого нужно сделать? Ущипнуть себя? Ударить? Просто осознать, что всё ещё спишь?
Ничего из перечисленного не помогало. Пока я хлестал себя по щетинистым щекам и до ссадины расцарапал кожу на предплечье, липкий холод упрямо продолжал залезать под матрас. А не менее липкий страх — под черепную коробку. Грязные стены, оплывший кафель и пластик никуда не девались. Продолжали шуметь на ветру жёлтые тополя на фоне низкого серого неба. И едва слышно капала вода с потолка.
И от того, что я никак не мог проснуться, стало по-настоящему жутко. Во рту пересохло, руки дрожали уже не от холода, а от впрыска адреналина.
А самое главное — я до сих пор не мог произнести ни слова. Даже не мог толком закричать и позвать на помощь. Лишь глухо стонал пересохшей глоткой. Совсем как настоящий умалишённый…
Пора валить! Не знаю куда. Но валить! Прочь! Прочь от этих серых стен, от этих тополей и от этих размеренных, невозмутимых капель…
Выскочив в коридор, я оглянулся. Справа — стена с разбитым окном. Оплавленный пластик обнажил искорёженный металлический профиль. А за окном — всё тот же осенний парк. Второй или третий этаж.
Слева — ряд дверей по обе стороны от коридора. Некоторые тоже приоткрыты. Сузив веки, я напряг зрение и разглядел в конце тёмный проём, а за ним — едва заметные лестничные пролёты, ведущие вверх и вниз. Если из этого безумия и есть выход — то он где-то там.
Закутавшись в матрас поплотнее, я пошлёпал по грязному линолеуму в сторону выхода. И присмотревшись к полу, заметил на нём отпечатки обуви рычащего «математика». Они начинались там, где он сидел на полу. Рядом с крайним отпечатком валялась небольшая шариковая ручка. Как раз там, где кончались следы. В том месте, где он только что…
— …Р-Р-Р-У-У-У-П-П!!!
Размахивающее руками тело возникло ровно там же, где исчезло минутой раньше. И, не потеряв ни толики инерции, орущий безумец налетел на меня со всего разгона.
— Г-Р-Р-Р-У-У-У… — Повалившись вместе со мной на пол, мужик вцепился зубами в край матраса у моей шеи. И рванул его на себя.
Но плотная ткань оказалась ему не по зубам. И он лишь щёлкнул челюстями, сорвав их с толстого шва.
Рефлекторно я попытался оттолкнуть от себя бешеного пациента. Но тот немедленно впился зубами мне в пальцы. И, продолжая рычать, принялся дёргать головой из стороны в сторону, словно бульдог. На лицо брызнули капельки тёплой крови и вспененной слюны.
Продолжая испуганно хрипеть, я не придумал ничего лучше, чем вдавить в один из белесых зрачков большой палец свободной руки.
Взревев, мужик оттолкнул руку и прижал её к полу. Но всё-таки разжал челюсть, капая мне на лицо не только кровью с зубов, но и мутной жижей из выдавленного глаза.
Выдернув ладонь из его пасти, я с размаха опустил укушенные пальцы на какой-то тонкий продолговатый предмет, который чуть не выскользнул из перемазанной в крови хватки. Та самая ручка, которая отлетела сюда после рывка моего противника.
Сжав её как можно крепче, я с размаха вонзил предмет во второй
