мог, спазм сдавил его горло, и целители, уложив Тень на циновку, понесли его в лазарет. Не успели далеко отойти, как почти в том же месте, что и Йонгруи, из Тени вышел Канг10.
Учитель шагнул к нему, подхватывая валящееся тело на руки, тут же подоспели целители, приняли Канга на одеяло.
— Учитель… за нами в Тень вошли четырнадцать Клинков Руки Бога… — голос Канга дрожал, скатываясь в еле слышное сипение. — Учитель… они шли с единственной целью, убить нас… один из них сказал, что мы… зря берёмся защищать демона… я не понял, что он имел в виду… но мне… показалось, они решили… что мы шли защищать того странника… учитель… пусть меня оставят здесь, не хочу… чтобы видели… как умираю…
Учитель отослал в лазарет целителей и остался рядом с Кангом:
— Малыш, я менял тебе пелёнки, учил держать палку, а после меч, и прыгать выше твоей головы. Не лишай меня права закрыть твои глаза, когда ты откроешь их в Небесной Канцелярии.
Это случилось ещё до того, как луна успела коснуться круглой щекой Крокодилового хребта.
Йонгруи прожил немногим дольше: кровь покидала его тело, а вместе с ней и жизнь. К нему в лазарет пришла Алая Лента. Учитель сопровождал её. Перед смертью воин всё же сумел рассказать, что им пришлось выйти из Тени у храма Горного Ветра, и там они увидели мужчину, за которым шли, а чуть поодаль четырнадцать Клинков Руки Бога, которые кого-то искали, а заметив того мужчину, попытались напасть на него. Тени клана Звёздной Императрицы сообща решили вмешаться, пятеро Теней — огромная сила против четырнадцати Клинков! Но, когда они, чтобы нанести верные удары, вошли в Тень, Клинки последовали за ними. Они же не могут быть Тенями, или что-то изменилось в этом мире? Алая Лента говорила Йонгруи добрые слова, но Учитель не слушал.
Он не мог уже вспомнить, сколько учеников умерло у него на руках за долгие годы жизни, но впервые они умирали по причине, для которой у него не было объяснения.
1
Здесь и далее автор использует в построении мира элементы китайской мифологии, для имён и названий — словари китайского языка, искажая транскрипцию, оставляя по возможности близко к смыслу: этот мир отчасти похож на Китай, но на 100 % Китаем не является. Автор приносит свои извинения знатокам китайских традиций и языка, если их глаз режут намеренные или случайные ошибки.
2
Ченглэй — Большой
3
Рэншу — доброжелательная воздержанность
4
Фа — Великий
5
Сианцзе — Жёлтая Река
6
Йи Дэй — Яркий Прямой
7
Цингсан — Процветание
8
Йонгруи — Удачливый
9
Цуею — Прилежный и дружественный
10
Канг — Благосостояние
Глава 2. Младенец под вишней
За десятым полнолунием пришло одиннадцатое новолуние, небесная красавица сменяла фазы одну за другой — в двенадцатый раз, в тринадцатый. В первое новолуние цзаня встретили новый год. Долгие праздники с яркими фейерверками, пёстрыми карнавалами и изысканной едой прогремели-промелькнули, как один день…
Учитель исполнял свои учительские обязанности так же, как Луна свои небесные. Просто потому, что так — надо. Чего не сумели добиться годы, легко скользившие мимо палача клана, то сделали необъяснимые смерти. Он ссохся и почернел, состарился в одну ночь, ту, что забрала себе жизни пятерых Теней, и долгие месяцы новых живых забот всё никак не могли вернуть ему силы.
На двенадцатое полнолуние уже прошлого года Учитель добрался до Отшельника на Крокодиловом хребте, спрашивал его о том, какое оружие способно оставлять такие раны, как те, что убили Теней. Отшельник пять и два дня разбирал кладовые своей памяти, но сумел вспомнить только то, что в Циньдарской библиотеке должны храниться древние свитки, в которых собраны описания всех демонических сущностей. К концу первой половины роста Луны Учитель вернулся в клан. Хотел сразу же идти в Циньдар, но… Его ждали новогодние празднества и посвящение в ученики юных ростков клана Звёздной Императрицы, подготовка к летним экзаменам готовящихся к посвящению — и, как всходит и заходит Луна, так потекла и жизнь Учителя.
Он понимал, что для любого дела должен сначала подойти его час. Если что-то не складывается так, как ему хочется, это воля Небесной Императрицы направляет его в более важную сторону. Понимал, что, если бы от написанного в тех древних свитках зависели жизни его клана, то он не смог бы обойтись без посещения Циньдарских книгохранилищ. Значит, так тому и быть…
Алая Лента пришла к нему в мастерскую, где он обучал подрастающих воинов и палачей ухаживать за оружием.
Традиционные повседневные одежды Главы Клана походили на одеяния воинов, а намётанный взгляд палача во время приветственных поклонов отмечал под складками халата меч и метательные ножи.
Солнечные лучи степенно передвигались с потолка на стену. До времени, когда ученики придут перенимать основы мастерства, оставался ещё почти целый час, и можно было говорить свободно на любую тему.
— Новый палач оказался под вишней в день десятого полнолуния, — певуче и тихо проговорила красавица.
— Да, — кивнул Учитель.
— В день, когда к клану присоединился новый палач, были убиты пять воинов клана, — так же напевно продолжала Алая Лента.
— Да, — закрыл глаза Учитель. — Да.
Он не прятал слёзы — все их отдал Крокодиловым горам в дни путешествия к отшельнику. Прятал взгляд, уже понимая, о чём говорит с ним Глава Клана.
О древнем проклятии.
Вселенское Зло получит жизнь в день десятого полнолуния, в тот же день отдадут жизни три и два воина.
Кровь одного распахнёт двери в этот мир Вечному Злу, что стоит на пороге, не смея войти. Вытекая из жил, кровь перенесёт в себе зло через порог.
Кровь второго подарит дыхание Вечному Злу, что не решается вобрать в себя воздух этого мира. Как смешается с воздухом влага крови, так Зло обретёт дыхание.
Кровь третьего даст зрение Вечному Злу. То, что не в силах разглядеть его глаза, покажут капли крови в глазницах.
А кровь ещё двоих станет плотью Вечного Зла, подтверждением бессмертия воплотившегося зрячего и дышащего, и каждым вдохом Зло будет забирать из подлунного мира что-то хорошее, а с каждым выдохом впускать в него новых демонов…
— Я не знаю, как часто ты видишь своего нового ученика, — говорила Алая Лента, — но в дни твоего путешествия на Крокодиловый хребет мне часто доводилось наблюдать за ним. Он… слишком спокоен. Почти никогда не плачет. Если голоден — не кричит, просто ждёт, пока о нём вспомнят. Если ему мокро
