и улыбнулся. – Уже решил.
Но дня рождения я ждать не стал и на следующий же день отправился к соседу. Лёва Михельсон, живший над нами, помог составить заявление и предупредил, что возможны проблемы из-за того, что подавать заявление надо за полгода.
– Залупнуться могут, – сказал мне Лёва, когда я зашел вечером к нему за советом. Мы сидели на подоконнике в подъезде. Лёва потягивал пиво, а я курил, пуская дым по исписанной руганью стене. – По сути, тебя отправляют работать на государственное предприятие. Знакомый мой денег занес, так его в библиотеку пристроили. Меня в областную больничку санитаром. Выбирать нельзя, Вань. Чо дали, то и будет. Могут тоже в больничку или в другой город отправить, а могут и при военкомате оставить. Как повезет. Главное ты в залупу не лезь и обойдется.
– Тебе-то как работается? – улыбнулся я, глядя на Лёвку.
– Нормально, – пожал он плечами. – Принеси-подай-убери. В ночных сменах спокойнее, покемарить можно или с другими санитарами спирта бахнуть. Но в целом жить можно. Деньги платят. Не ахти какие, но платят. Отпуск, выходные, все по распорядку. Главное с военкомом не закусывайся, когда говорить будешь. Кивай, поддакивай, говори, что по убеждениям служить не можешь. Он, конечно, попрессует, но так, для вида. Для них альтернативка тоже вещь новая. Не все привыкли, сам понимаешь.
– Да, похуй, – честно ответил я. – Косить не хочу, но и в армейку желания нет идти.
– Карась? – понимающе улыбнулся Лёва.
– Карась, – вздохнул я. Карась, наш сосед по площадке, из армии вернулся на инвалидной коляске. В Чечне ему ноги оторвало, еще и ум ослабило. Летом он частенько пускал слюни у лавочки с бабками, а ночью орал, пока его в дурку не забирали. Возвращался он всегда обдолбанным и тихим. До очередного приступа.
– В общем, неси заяву военкому, как можно скорее. Дави на то, что экзамены провалил и косить не собираешься. Так больше шансов, что в положение войдут и нормальное место подберут.
– Посмотрим, – ответил я. – Спасибо, Лёв.
– Не за что. Мы ж свои, дворовые, – снова улыбнулся он и, посмотрев на часы, хмыкнул. – Ладно. Спать пора. Завтра смена. Найдемся, Вань.
– Найдемся, – кивнул я и, затушив окурок в банке со слюнями, пошел домой.
Но в военкомате, как Лёвка и предупреждал, все пошло не по плану. Заявление приняли, но мне пришлось крепко поскандалить, чтобы его подписали, после чего сообщили, что нужно предстать перед призывной комиссией через неделю. Утром в день своего рождения, вместо подарков и поздравлений, я выпил чай, слопал два бутерброда с колбасой и резиновым сыром, затем взял документы и отправился на остановку.
Районный военкомат находился на окраине Грязи – района, где я жил. Двухэтажное, серое здание, вгоняющее в уныние одним своим видом. Меня не смутила чистота двора, побеленные бордюры и аккуратно окопанные деревья. В военкомате сама аура была нездоровой и стоило переступить порог, как на голову начинала давить тревожность. Однако я собрался с мыслями, выбросил в урну окурок и резво поднялся по ступеням на второй этаж, где находился секретариат. Документы у меня приняли и велели ждать в коридоре вместе с другими бледными призывниками, пока не позовут. Ждать пришлось недолго.
– Селиванов! – дверь открылась и в проеме показалась недовольная женщина с рыхлым, изъеденным оспинами лицом. – Заходи.
Я не ответил. Только кивнул и, опустив голову, вошел в кабинет, где меня уже ждала призывная комиссия.
– Проходи, – хрипло бросил военком – тучный мужчина в форме, сидящий по центру стола. Рядом с ним сидела белокурая женщина во врачебном халате, усатый милиционер с усталым взглядом, и уже знакомая мне рыхлая баба. Она долго не хотела принимать мое заявление, поэтому отсутствие радости на оплывшей роже было объяснимым. Военком изучил заявление, затем взял в руки характеристику из школы и недовольно хмыкнул. – Значит, служить не хочешь, Селиванов?
– Готов к альтернативной службе, – ответил я, заставив военкома нахмуриться. Он вновь взглянул в характеристику и покачал головой.
– Неконфликтный, вежливый… занимался самбо и дзюдо, участвовал в соревнованиях, защищал честь школы, – прочел он. – Чего с заявлением тянул?
– Пытался поступить в университет, – честно ответил я, смотря в немигающие, холодные глаза военкома. – Не поступил.
– И решил откосить? – протянула женщина в белом халате.
– Нет. Решил отдать долг Родине другим способом, – ехидно ответил я и тут же мысленно ругнулся, увидев, как покраснела рожа военкома. Лёвка предупреждал, что не стоит скандалить.
– Дерзить другим будешь, – рыкнул он хорошо поставленным голосом. – Отвечай на вопросы. Почему отказываешься от службы в армии?
– Не люблю насилие, – я вновь не стал врать, как и советовал Лёвка. – Предпочитаю мирное существование. А там… наслышан, в общем.
– Пацифист, – процедил милиционер, откинувшись на стуле. – Очередной.
– И ты готов говно выгребать вместо армии? – приподнял брови военком. – Отправить тебя могут куда угодно, Селиванов. Понимаешь? На стройку, на завод, санитаром в дом престарелых. А там хорошего мало.
– Я не против, – ответил я. – Поэтому и пришел. Я не хочу косить, не хочу обманывать, Василий Андреевич. Говорю честно и прошу об альтернативной службе.
– Жаль. Такой, как ты, мог бы успехов добиться в армии. Крепкий, здоровый… – буркнул военком и посмотрел на женщину в белом халате. Та еле заметно пожала плечами. – Ты не сможешь уволиться, уйти, когда тебе вздумается, будешь обязан отработать весь срок контракта, а он будет больше, чем срок службы. Понимаешь?
– Да, – кивнул я. – Разве в армии по-другому?
– Черт с тобой, – вздохнул военком и поставил размашистую подпись на заявление. – Получишь направление в службу занятости. После распределения занесешь документы в секретариат. Понял?
– Понял, – улыбнулся я, но военком моей радости не разделил.
– Ты улыбки тут не дави, Селиванов, – с угрозой протянул он. – Еще не раз подумаешь, что лучше бы нормальную службу выбрал. Свободен. Следующего зовите!
Я не ответил. Только кивнул и, забрав документы, вышел из коридора. Осталось последнее – передать направление в службу занятости и узнать, где мне предстоит работать.
В районную службу занятости я пришел через неделю, так как нужный специалист был в отпуске. Как и все, взял талончик, но суровая старушка, отвечавшая за выдачу талончиков, узнав о цели моего визита, сразу же разрешила пройти в пятый кабинет. Предварительно постучав в дверь, я дождался разрешения и вошел внутрь. И сразу же столкнулся с тяжелым взглядом похожей на жирную лягушку женщины в черном платье. Она молча кивнула на стул и, когда я протянул ей направление от военкомата, буквально вырвала документы из моих рук.
– Садись, – проскрипела она. Затем бегло пробежалась глазами по направлению и злобно улыбнулась. –
