сравнить со стоящим рядом со мной парнем, они не будут отличаться ничем, кроме одежды и изменившегося стиля одежды. За эти года он ни капли не изменился. Как и мама, в общем-то. На все вопросы о внешности они отшучивались генами, а над некоторыми знакомыми шутили, рассказывая, что они вампиры.
Один из таких разговоров я однажды услышал в детстве и решил это проверить. Целую неделю незаметно, как я тогда думал, травил их чесноком, «случайно» прикладывал к их коже серебряную посуду, смотрел на их отражение в зеркале. Хорошо, что дело не дошло до протыкания сердец осиновыми кольями.
Сколько же веселья было на лице моего папы, когда я пришёл к ним в гостиную и спросил, почему они наврали о том, что они вампиры. Вот тогда я только начал понимать, насколько мой папа шутник.
Заставить сына поверить, что такой внешности они достигли из-за постоянных медитаций, и потом два года в тихую смеяться с моего сосредоточенного лица. А я ведь тогда чувствовал что-то! Казалось ещё чуть-чуть, но позже отец признался, что он так шутил надо мной. Как он сказал много позже: «Чем бы дитя ни тешилось…»
— Так и быть, — твёрдо сказала мама, после чего сцапала меня в костедробящие объятья.
Так мы простояли некоторое время, после чего она оторвалась от меня, а на лице было написано, что мама с трудом удерживает слёзы. Я лишь погладил её по щеке и, с трудом вырвавшись из сцепленных рук, улыбнулся во все тридцать два зуба. Не успел я сказать что-либо, как меня сбили с ног две блондинистые молнии, повалив при этом на пол.
— Успели! — радостно раздались два весёлых и знакомых мне с самого детства голоса. — Ну что, Любимчик Фортуны, готов кошмарить острова?
Повернул голову в сторону, увидел две пары голубых глаз, что смотрели на меня. Только одни принадлежали парню, а другие девушке. Саша и Вика Древесные, мои единственные лучшие друзья с самого моего детства.
Я много с кем дружил в детстве и со многими общался, но когда все вокруг подвергаются вопиющим случаям неудачи, то замечаешь, как тебя стараются обходить и не контактировать. В маленьком возрасте это не было заметно, ведь тогда родители детей, если и замечали некую закономерность, лишь держали их подальше. Вот в школе, когда дети, а потом уже подростки заметили, что рядом со мной происходят неприятности, меня стали сторониться как прокажённого. А если и случалось что в школе, то валили на меня. Меня даже пару раз попросили уйти из школ, но ничего этим не добились. Зато школы на момент моего ухода оказалась застрахована чуть ли не от апокалипсиса!
Возвращаясь к Древесным, то сперва они не хотел верить всем этим слухам, а когда поверили, то наши с ними отношения ничуть не изменились, кроме нового и почётного звания: «Любимчик Фортуны».
— Конечно! Как же без этого! Заставлю местный народ раскрыть глаза и стать немного похожими на европейцев! Только жаль, что я буду без вас, — улыбнулся двум своим друзьям.
— Ну, как знаешь, родители нас не пустят туда. Особенно с тобой, — Саша ухмыльнулся на последних словах.
Их родители не очень были рады тому, что Саша и Вика общаются со мной, но и не препятствовали общению. Они знают, что я ходячее бедствие, причём не только своими неудачами. Напакостить непонравившимся мне людям было обычным делом.
Родители хотели убрать у меня эту привычку, но тут не помог даже ремень. Поэтому если не можешь остановить, возглавь! Мама учила меня, когда можно совершать пакость, а когда нет, что может быть опасно, а что просто обидно. Папа же решил увеличить разнообразие моего арсенала, ведь по его словам: «Не дело это, кидать на прохожего шарик с водой. Дело — это когда шарик с трудно смываемой краской». Мама об этом узнала нескоро, но узнав… Я не мог сидеть неделю и в школе присутствовал на уроках исключительно стоя. Что мама сделала отцу, мне неизвестно, но ходил он тогда сам не свой.
— Ну, значит не судьба, — пожал плечами Саша.
— А я бы хотела отправиться, — жалобно добавила Вика, с завистью посмотрев на меня.
— Учите японский и прилетайте. Только Саша вроде не хотел. Ему, видите ли, Корею подавай с красивыми девушками, — усмехнулся, смотря на смущённого парня.
— Этот наглец обманывает тебя! Он днями учит японский и выпрашивает родителей отправить нас вслед за тобой, — с потрохами сдала Вика брата.
— А ты против? — с вызовом спрашивает Саша.
— Я исключительно за! Только в отличие от некоторых не скрываю свои намерения и говорю прямо! — Вика не сдала под напором брата.
— Давайте не здесь, уже объявляют посадку. Поэтому давайте прощаться, — улыбаюсь им.
— Пока! — обнимаю маму и папу одновременно, после чего подхожу к Вике и Саше, обнимаю уже их.
— Да вздрогнет мир! — кричит Саня, подняв кулак, когда мы отошли друг от друга.
— Да начнётся Рагнарёк! — кричу уже я с поднятым кулаком.
— Да Фенрир Одина пожрёт! — кричит Вика, после чего вместе и смеёмся.
Наш созданный ещё в средних классах девиз, который мы придумали, когда мы заинтересовались скандинавской мифологией, всегда поднимала нам настроение.
— Виталя! — раздался голос, из-за которого моя спина покрылась холодным потом. — У меня получилось освободиться!
Громкий голос молодой девушки разносился, наверное, по всему аэропорту, подгоняя табуны мурашек эвакуироваться с тонущего корабля, коим был я. Вот только стоило ей подойти, как я всё-таки попался в ловушку и засмотрелся на неё.
Два взметнувшихся вверх чёрных хвостика, один из которых упал на плечо, совместно со школьной формой, что проглядывалась из-под пальто, создавали приятный глазу образ. Бежевый расстёгнутый свитер, съехавший с одного изящного плечика, вместе с белой блузкой очень чётко очерчивал упругую грудь и тонкую талию. Спустившаяся до колен юбка открывала прекрасный вид на стройные и длинные ножки в чёрных чулочках. С котиками.
Оказавшись сражён столь простым образом, пришёл в себя только встретившись с радостным взглядом карих глаз. Но было поздно — она приблизилась вплотную и положила свои тонкие ручки на мою шею. В моей голове прозвучал звук затягивающейся петли у виселицы.
— Понравилось? — довольно промурлыкала девушка мне на ухо обжигающим шёпотом. — Почему же ты тогда убегаешь от меня? — мгновение и весь её настрой кардинально меняется, стоило ловушке захлопнуться.
Немного отклонив голову назад, увидел в её глазах злой и не предвещающий ничего блеск. Интуиция отчаянно сообщала мне — скоро будет казнь.
Мой паникующий мозг старался найти выход или хотя бы способ уменьшить последствия. Перебирались множество вариантов и, когда
