же самое. Он смотрел на меня своим серьёзным лицом, пока я поправляла одну из его красных подтяжек.
«Я люблю тебя, Сэди», — сказал дедуля.
Давно я их не слышала. Пусть я и не испытывала к ним такой привязанности, какую испытывали родители — я всё равно была бесконечно рада тому, что их голосовые чипы не перестали работать.
Предварительно сходив в туалет и надев пижаму, я, наконец-то, была в постели. Сон пришёл почти мгновенно.
Не знаю, от чего я вдруг проснулась. Должно быть, кошмар — подумала я, заметив, что моё сердце колотилось быстрее обычного. Я не смогла вспомнить никаких деталей, и, сделав глубокий вздох, легла на другой бок и почти что заснула вновь. В какой-то момент, приоткрыв глаза, я вдруг увидела на подушке перед собой тёмную фигуру. Недовольно хмыкнув, я присела на кровати, схватила с тумбы мобильник и направила свет от экрана на подушку.
Рядом со мной лежал Фрэн.
Я немножко усмехнулась и встряхнула головой, чтобы развеять подкрадывавшиеся мыслишки о приведениях, а затем взяла мишку в руки.
«Ты упал с полки?» — спросила я у него. Наверное, я положила его слишком близко к краю, и гравитация сделала своё дело.
Я приобняла Фрэна.
«Убирайся».
Удивлённо взглянув на мишку, я проморгалась. Наверное, всё из-за сонливости. Галлюцинации. Чтобы лишний раз доказать это (в первую очередь самой себе), я сдавила мишку ещё раз.
«Убирайся».
Это всё ещё был дедушкин голос, но в этот раз звучал он не мягко, а холодно и даже угрожающе. Я швырнула Фрэна в другой конец комнаты.
Откуда-то сверху раздался голос другого дедушки, ещё более грозный.
«Убирайся».
Резко развернувшись, я уставилась на Джока. Он сидел там же, где и всегда, но теперь он был обращён в сторону двери. Может, я сама его так посадила? Не могла вспомнить.
«Убирайся!» — крикнул Фрэн ещё громче.
«Убирайся!» — повторил Джок.
Они выкрикивали это снова и снова, всё громче и громче. Я закрыла уши ладонями и соскочила с кровати, встав посреди тёмной комнаты, наполненной голосами моих давно умерших дедов.
«Я знаю, что ты там!» — крикнул Джок.
Я опешила. Там?.. Внизу? Под полкой? Через плечо я оглянулась на полку — серый мишка всё так же неподвижно смотрел на дверь. В то мгновение у меня в голове крутилась одна мысль: нужно бежать! Бежать из дому! Я подскочила к двери и распахнула её.
«Я тебя вижу!» — сказал Фрэн дедушкиным голосом.
Я бежала по коридору, обливаясь слезами. Я спятила? Может, это сон? Неважно — здесь и сейчас было ясно одно: мои любимые игрушки детства выкрикивали в мою сторону угрозы, и мне непременно нужно было убраться от них подальше. Подбежав к лестнице, я впала в ступор.
«Ещё хоть шаг — и он будет для тебя последним!» — проревел Джок.
«Убирайся!» — прорычал Фрэн.
Где-то внизу скрипнула ступенька.
В доме кто-то был.
Поняв, что крики были адресованы не мне, я испытала какое-то странное облегчение и в то же время ещё больший ужас. Они кричали на незваного гостя, который поднимался по лестнице и ещё секунду назад шагал прямо в мою сторону.
«Убирайся!» — мишки взвыли в унисон.
Снизу прозвучал спешный топот. В гостиной что-то с грохотом упало и разбилось, что-то опрокинулось на кухне. Затем — размашистый удар дверью заднего входа о кухонную стойку. На улице завелась машина, заревел мотор.
Каким-то чудом я смогла собраться с мыслями и подбежала к окну в комнате родителей. Джип задним ходом выворачивал из нашего двора. По ходу дела он снёс соседский почтовый ящик, а затем рванул прочь из виду.
В доме повисла напряжённая тишина.
Переждав несколько долгих, тяжёлых минут, я развернулась и пошла обратно в свою комнату. Перед тем, как войти, я заглянула туда через приоткрытую дверь. Фрэн и Джок лежали в тех же местах, где я их только что оставила. Я подошла к Фрэну, лежавшему на полу рядом со своей кепкой, и подняла его. Дрожащими руками я надавила ему на живот.
«Я люблю тебя, Сэди», — ласково сказал дедушка.
Я надела его кепочку обратно и вернула его на полку рядом с Джоком, после чего начала плестись спиной к двери, не отрывая от мишек взгляда. Уже выйдя из комнаты, я услышала голос Джока:
«Я люблю тебя, Сэди».
Вскоре прибыла полиция, отозвавшись на мой звонок в 911. Я написала доклад о случившемся (разумеется, опустив подробности о говорящих плюшевых медведях) и позволила стражам порядка собрать улики. То и дело я ловила себя на том, что мои глаза каждые несколько секунд обращались в сторону лестницы, будто бы где-то на подсознательном уровне я ожидала повторения недавних событий. Но всё обошлось, и, закончив работу, полиция отбыла.
Как только я позвонила родителям и рассказала им о происшедшем, они чуть было не сорвались обратно домой. Но я уверила их, что в этом не было необходимости.
«Ну правда, — успокаивала их я, — вам больше не о чем беспокоиться».
«Мы можем прилететь ближайшим рейсом!» — настаивала мама.
«Да нет же, всё в порядке. Кто бы это ни был, больше он точно не заявится».
После долгих распрей я всё-таки одержала верх и убедила родителей в том, что я в целости и сохранности.
Я и сама была в этом уверена. Хорошенько обдумав ситуацию, я в конце концов полностью успокоилась. Разумеется, я бы никому не смогла поведать эту историю так, чтобы меня не сочли за сумасшедшую, но я точно знала, что это произошло взаправду. И я ни капли не сомневалась, что, пока Фрэн и Джок сидят на полке над моей кроватью, я могла спать спокойно.
Через пару дней полиция нашла горе-квартирника. Оказался им коллега отца по работе. Он подслушал, что родителей не будет в городе, и решил, что сможет беспрепятственно обчистить пустующий дом. Когда он попытался рассказать полицейским о двух сумасшедших со второго этажа и их жутких угрозах, над ним вдоволь посмеялись. Грабитель очень удивился, узнав, что той ночью в доме не было никого, кроме двадцатилетней девушки.
Через неделю, вернувшись назад в свою квартиру, я была уже не одна — Фрэн и Джок тоже были при мне. Теперь они восседают на тумбе под телевизором, прямо напротив парадного входа. Когда мне становится страшно, я по очереди надавливаю мишкам на животики и умилённо выслушиваю их вечную фразу:
«Я люблю тебя, Сэди».
Вот только теперь я отвечаю им:
«И я вас люблю».
