Седовласый денди, в котором читатель уже наверняка узнал Артура Уинсли-старшего нахмурился. Ему не нравился американец, в его бескорыстие и честность он не верил, сам был тоже далеко не безупречен, и давно не сомневался в том, что пресловутый Кодекс заплесневел, прокис, прогорк и превратился в банальность, годную разве что для анекдота. Да и являлся ли Кодекс когда-нибудь чем-то иным? Разве что во времена короля Артура, и то вряд ли…
«Кодекс. Единые цели единой ложи. Хранители вне политики». Бред! Каждый из присутствующих здесь преследовал свои цели, каждый хитрил и изворачивался, каждый ставил под сомнение всякое произнесенное другими собеседниками слово. Очевидным было лишь одно — у американской ложи есть все, чтобы начать охоту на европейские предметы. Но по каким-то причинам американцы нуждаются в благословении европейских Хранителей. Артур Уинсли-старший — магистр ордена Рубиновой Розы и Золотого Креста, Хранитель, сорвал травинку, смял ее пальцами и поднес к носу. Он тянул время, тщательно изучая американца.
Вилигут опасности не представлял. Из-за поражения в войне Берлинская ложа ослабла и почти развалилась. Сколько там сейчас человек — трое, четверо? Вряд ли больше, и те — безумцы с аппетитами алчными, но, увы, несбыточными. К тому же, об этом сэр Уинсли знал из проверенных источников, Германия делала ставку не на «беззубых» Хранителей, а совсем на другие силы — силы опасные, непредсказуемые и коварные. Еще в семнадцатом, в обход немецких Хранителей, кайзеровский Генштаб по-своему распорядился фигуркой Орла, передав того в Россию, большевистскому лидеру Ульянову. Полковника Вилигута Генштаб уведомил о проведенной операции уже по факту, и Хранителю оставалось лишь согласиться с этим во всех отношениях странным шагом.
В общем, полковника можно было спокойно списывать со счетов. Артур Уинсли не без сочувствия посмотрел в сторону «старого приятеля». Он сам был в положении немногим лучше вилигутовского — позиции британских Хранителей настолько ослабли, что впору было распускать ложу. На Уинсли давили со всех сторон — разведка, парламент, двор… Даунинг-стрит, Вестминстер и даже Скотланд Ярд — все они диктовали свои условия и требовали лояльности, а главное, подробных сведений о предметах. Еще лет пятьдесят назад такое было бы невозможным. Тогда даже суверен мог лишь просить Хранителей о помощи — просить робко, униженно. Теперь же каждый прыщ из внешней разведки позволяет себе бесцеремонные, глупые вопросы, на которые приходится отвечать. Увы, британская ложа давно уже утратила свое влияние, а ее магистры состарились и потеряли прежнюю хватку… Увы…
Сэр Уинсли с трудом удержался от вздоха. Зря он сделал в свое время ставку на Артура, зря… Но кто мог подумать, что мальчик окажется так слаб, труслив и не амбициозен.
— И что вам нужно от нас? — сэр Уинсли в который раз запретил себе сожалеть о непоправимом и задал вопрос, которого американец давно уже ждал. — Вы же сами сказали, вы — сильны, у вас есть средства… и ваши агенты, наверняка, отлично работают не только в Новом Свете, но и здесь. Что вам нужно от меня и Карла? Наше согласие? Благословение? Вряд ли это что-то изменит в вашей стратегии. Тогда что?
— Только то, что полагается нам по Кодексу, господа. А именно информацию об артефактах, находящихся на бесконтрольных территориях, — прошелестел американец. — Мы слишком мало знаем о европейских предметах, поэтому будем рады любым вашим записям и изображениям. Всему, чем вы готовы с нами поделиться.
— Ахххаххааа, — загоготал Вилигут. Хотя, кажется, ему было вовсе не до смеха — просто хотелось досадить наглому американцу. — Вы сейчас всерьез? Вы всерьез о Кодексе? Вы, простите, откуда к нам приплыли? Из Антарктиды? Или, может, прямиком из джунглей? Вы, может, монах или юродивый? Что вы тут головы нам морочите, янки? Да кто вам даст рабочую информацию? Где вы найдете таких дураков? Вот вы, Артур, дадите?
— Нет. Не дам… — улыбнувшись, отрицательно покачал головой Уинсли. Иногда грубая откровенность полковника была довольно уместной.
— Ну и я не дам! В общем, у меня и не осталось ничего свежего, но и было бы — ни за что бы с вами не поделился. Кодекс Кодексом, охота — охотой, однако пока наши предметы остаются здесь, на континенте, у Европы есть надежда на то, что все еще поправится. А иначе вы сейчас умыкнете вещи в Новый Свет и ауфвидерзеен! Vale! — Пимпочка на вилигутовском кепи яростно запрыгала. — Так что не дурите. Думаете засылать ваших охотников на Балканы и в Россию — засылайте. Наше какое дело? Вы так и так возьмете то, что сумеете найти. Хотите играть в честных Хранителей и честную охоту? Тоже ваше право. С удовольствием подыграю. Вон… Желаете, к примеру, Орла? Щедро поделюсь с братьями по ордену «тайной» информацией про него. Что? Не интересуетесь? Ну, конечно… Ведь вам и без меня прекрасно известно, где сейчас птичка, да только отобрать ее у большевиков — кишка тонка. О! Кажется, у меня в сейфе завалялись записочки двухсотлетней давности… Кровью на шелке, клянусь! Не помню точно, что там за предмет, какой-то жучок, но знаю, что уже двести лет его никто нигде не видел. Хотите такое? Устроит?
— Америка за честную охоту! — повторил «скелет», тщательно проговаривая каждое слово так, чтобы собеседники поняли — он абсолютно серьезен. — Мы с благодарностью примем все, что вы сочтете возможным нам передать.
Артур Уинсли-старший внимательно следил за мимикой американского гостя, пытаясь обнаружить хотя бы оттенок эмоции. Хотя бы намек на раздражение, злость, ликование… Однако лицо его оставалось бесстрастным — американец наверняка был отличным игроком в покер. То, что он никак не отреагировал на откровенную издевку Вилигута и продолжал настаивать на своем, могло значить либо то, что американец действительно всерьез придерживается Кодекса и тогда он фанатичный безумец, от которого стоит держаться подальше… либо все гораздо интереснее. Зачем американской ложе сведения, за которые даже Скотланд Ярд гроша ломаного не даст — а уж бобби известны своей тупоголовостью и жадностью, и готовы прибрать к рукам все, если оно хоть как-то имеет отношение к предметам.
Зачем?
— Значит, вы за честную охоту? — голос сэра Уинсли зазвучал медленно и даже ласково, но почему-то именно в этот момент полковник Карл Мария Вилигут, знакомый с Артуром Уинсли-старшим уже не первый год, вдруг подумал, что англичанин не тот человек, которого он хотел иметь бы в недругах. Меж тем, Уинсли продолжал, и чем дольше он говорил, тем теплее становились его интонации, тем холоднее — взгляд. — Ну что ж… Я с радостью передам вам кое-какие архивные записи. Не обессудьте, сэр, но некоторым из них больше тринадцати веков. У британской ложи длинная история. Ведь вас это не смущает?
— Ничуть, — американец, как ни странно, выглядел довольным. — Могу я уже сегодня забрать бумаги? Куда подъехать?
— Добрая английская поговорка советует не торопиться… Помните? «Один стежок, сделанный вовремя, стоит девяти». Впрочем… будьте в пять тридцать в Клубе Бифштексов на Лестер-Сквер. У меня там бридж. А теперь, господа, позвольте откланяться. И да! Я категорически против бюджетных вложений в воздухоплавание, Карл…
